Призма и маятник. Десять самых красивых экспериментов в истории науки

«Но самое удивительное и поразительное сочетание – это сама белизна. Не существует какой-то одной разновидности лучей, которые могли бы ее создать. Она всегда является составной, и для ее состава необходимы все вышеназванные первичные цвета, смешанные в нужной пропорции. Я часто с восхищением наблюдал, как все цвета призмы, которые вновь заставили воссоединиться и заново смешаться… опять давали свет, абсолютно и идеально белый… Таким образом, мы вынуждены признать, что белизна – обычный цвет света; ибо свет есть сложное смешение лучей, наделенных различными цветами и хаотически отбрасываемых от различных частей светящихся тел».

«Поразительное и удивительное» открытие Ньютона подвигло его на новые прозрения относительно глубочайших тайн природы. В последней части своего послания он обращается к каждой из них по очереди, с легкостью разрешая загадки, ставившие в тупик его коллег.

Как работают призмы и как возникает продолговатая форма производимого ими светового пятна? Они не трансформируют, а просеивают свет, разделяя его на полосы соответственно степени преломляемости. Представьте (сравнение принадлежит не Ньютону) группу бегунов, каждый из которых совершает поворот во время бега под разным углом. Когда они движутся по прямой, они держатся вместе, но при первой же необходимости совершить резкий поворот разворачиваются веером.

Как возникает радуга? Ньютон объясняет ее возникновение тем, что капли дождя действуют подобно облаку крошечных призм, преломляющих свет солнца позади них. А что стоит за «странными феноменами» с цветными стеклами и другими материалами, когда один и тот же материал дает разные цвета? И это тоже «более не загадки», заявляет Ньютон, так как названные материалы отражают и передают различные разновидности света при разных условиях.

Ньютон объясняет и «неожиданный эксперимент», проделанный Робертом Гуком, куратором экспериментов Королевского общества. Гук пропустил свет сквозь кувшин с жидкостью красного цвета и кувшин с жидкостью синего цвета. Свет проходил сквозь тот и другой кувшины достаточно свободно. Однако когда он попытался пропустить свет сквозь оба кувшина последовательно, то потерпел неудачу. Гуку не удалось найти объяснение этому явлению. Почему последовательность двух кувшинов блокирует свет, при том что каждый кувшин по отдельности его легко пропускает? Удивление Гука, объясняет Ньютон, явно базируется на предположении, что свет – единая субстанция. На самом же деле свет состоит из определенного числа различных лучей. Синий кувшин пропускал только одни из них, но блокировал все остальные; красный пропускал вторые, но блокировал первые. А так как и тот и другой кувшин не позволяли проходить определенному типу лучей, «то сквозь оба [кувшина] не могли проникнуть вовсе никакие лучи».

Теперь Ньютон мог объяснить и цвет материальных тел: каждое из них отражает «одну разновидность света в большем количестве, чем другую». Он описывает свои собственные эксперименты в темной комнате, где он направлял свет разного цвета на различные объекты. В ходе этих экспериментов он обнаружил, что «таким способом любое тело может производить впечатление окрашенного в любой цвет». Но существуют ли какие-либо цвета в темноте и является ли свет свойством объектов? Нет! Цвет – свойство света, который их освещает.

Ньютон завершает свое письмо рядом идей относительно экспериментов, которые могли бы провести его коллеги, хотя сразу же предупреждает, что такие эксперименты, подобно experimentum crucis , «весьма капризны». Призма должна быть высокого качества, в противном случае свет, дошедший до второй призмы, будет недостаточно чистым; комната должна быть абсолютно темной, чтобы свет не смешался с цветами и все не испортил (это последнее требование делает воспроизведение experimentum crucis значительно более сложным предприятием, чем порой кажется, и, хотя он представляется ярким, наглядным и вполне доступным, его повторение на уроках в старших классах средней школы бывает довольно затруднительным).

Ньютон заключает:

...