Призма Сердца

46. Несясь через бесконечное пространство вариантов, Гелла задумалась на секунду, кем же она была на самом деле? И правда, миллионы вариантов, пришедших в её разогнавшийся до сверхсветовых скоростей ум, по-своему были правдивы и точно так же были абсолютно ложными. Из этого следовал вывод, что пока у неё ещё есть такая роскошь – воспринимать себя как человека и выбрать свою роль в спектакле неизбежных совпадений, то стоит подойти к выбору со всей ответственностью, чтобы уклон в сторону какой-то из надеваемых масок запрограммировал окружающий мир в благоприятном ключе. После ряда раздумий Богиня решила оставить на время роль матери космических и земных детей, роль борца за справедливость, роль искателя истины во внешнем и внутреннем мирах и перевоплотиться в одну из мощнейших энергий, что скрепляют мир людей, не давая им впасть в уныние и скуку на своём плане реальности. Этой поистине колоссальной энергией оказалась любовь, притяжение субъектов, которое существовало не для чего-то и даже не вопреки, оно являло само по себе сферу, очень редко впускающую в себя людей, однако всегда делающее это в самое нужное время в самом нужном месте. Всё случилось именно так и в этот раз. Осколки золотого трона, расплавившись от космической скорости, стали сливаться в золотую субстанцию, которая, отражаясь от света Богини, стала сиять всеми возможными цветами, зарождая внутри себя очередную проекцию грядущих событий, чей сценарий был сыгран на проигрывателе мира сотни тысяч раз. Прыгнув вовнутрь пестроты цветов луча, Богиня передала этому жидкому эфиру упорядоченность и геометрическую выверенность, что вновь отстроила дворец, в котором проходила ежегодная церемония награждения за выдающиеся достижения в журналистике.

– И-и-и… самым отважным профессионалом признан… о, пардон, дамы и господа! Признана миссис Фландерс!

Гелла никак не ожидала, что «золотое сердце» получит именно она, речь соответственно тоже готова не была, поскольку не было даже прозрачного намёка на то, что его получит именно она. Несмотря на то, что по надёжным данным от своих старых друзей, которые участвовали в этой имперской церемонии-фарсе, все призы и победители определялись за несколько месяцев до церемонии, были оповещены и соответственно подготовлены для выступления. В этом же случае совершенно ошарашенная журналистка стояла перед многотысячным залом, пытаясь собрать воедино свои чувства и мысли.

– Друзья… Это совершеннейшее открытие не только для меня, но и для вас – боже, что я несу?! – И я думаю, что… мы все должны проявить мужество и человечность перед лицом угрозы, которая нависла над нашей страной. Огонь ненависти, который сжёг не только наши дома, но и сердца, не должен обратить в пыль и наши души. Если мы все хотим уцелеть и построить будущее для наших детей, мы должны показать им… – господи, Гелла, разве это то, что ты хочешь сказать сейчас?! Перед всеми этими камерами и людьми?! Выплюнь в них всю правду, и пускай хоть что-то изменится! Не в их умах, на это нет надежды, но хотя бы новое поколение сможет изменить, повернуть механизмы сломанных часов и вновь заставить время, в которое довелось нам всем жить идти, поэтому…

– Стивен Харт!.. Лично прибыл, чтобы вручить вам почётнейшую награду Империи! – захлебываясь слюной, проорал ведущий.

47. – Пожалуй, сильнейшего унижения я не испытывала со времён той церемонии, – сжав кулаки, процедила Гелла.

– О? Простите, – улыбнулся Харт, – но я не понимаю, о чём это вы…

– Убийца, – пристально глядя на подошедшего, ровным тоном проговорила журналистка.

– Гелла! – смутился Император, – невежливо так обращаться к нашему многоуважаемому гостю!

– Все в порядке, Стивен, – улыбнулся Стальной Орел, – девушка много пережила. Вот и рассудок немного того…

– Как ты смеешь вообще открывать рот после всего, что произошло?! – вспыхнула Гелла.

Прежде чем нырнуть в поток ада страны Золотого Утконоса, фрагментарная память журналистки вновь прыгнула обратно в имперский дворец.

Публика встретила Императора на ура. Был спет гимн, Гелла с отсутствующим взглядом слушала пожелания Харта. Гул одобрения и ликования окутал их с Императором и не отпускал до тех самых пор, пока она не выбралась из толпы друзей, знакомых, и тех, чьи лица журналистка видела в самый первый раз. Всё это, однако, было неважно – все они слились в единую мерзкую гримасу, пародию на лицо человека, который злорадствовал над ней, злорадствовал над самой профессией журналиста и чего кривить душой – жизнью. Помпезные фанфары, золотые статуэтки, денежные бонусы за них в виде вознаграждения, всеобщее признание были липой, фасадом, за которым скрывалась кровь, смешавшаяся с деньгами и жидким эфиром, который, подобно яду, заражал землю, тела живущих на ней людей и, как пораженные болезнью клетки организма, которыми становились алчные люди, убивал Большого Человека под именем Империя.