Признайся, если сможешь

Стараясь не обращать ни на кого внимания, я торопливо заставила поднос фруктами – они были ближе всего. Тоже своего рода салат… Яблочные и апельсиновые дольки, кружочки бананов, йогуртовая заправка. Рядом кто-то неприкрыто шушукался, сумка на плече мешала, норовя сползти и бухнуться на стол с закусками. Вдобавок я запуталась в столовых приборах и едва не прихватила с раздачи общую ложку. Как-то все ужасно нелепо, осталось только поднос опрокинуть! Дрожащими пальцами я налила простой ледяной воды, надеясь, что она меня отрезвит, и направилась обратно за столик.

Кеннет уплетал второй кусок мясного пирога, Мариса размазывала по дну тарелки последний салатный лист. Вид у первой красавицы университета был вопиюще довольный, как у нырнувшего в сметану кота. Я опустилась на стул между ними, сбоку стола. Здесь их много – стульев свободных. Для небольшой компании хватит. Однако никто к ним не подсел. Хотя немудрено, за несанкционированное подсаживание от Марисы можно и подносом получить…

– Всё! – Она отложила вилку, я рефлекторно отодвинулась – а то мало ли. Кеннету достался томный взгляд, а мне снисходительное: – Приятного аппетита…

В горле встал ком, аппетит совершенно пропал. Мариса изящно поднялась и, пассом отлеветировав поднос на стойку, пошла на выход. Модельной походкой от бедра, вызвавшей у мужской половины столовой повышенное слюноотделение. Впрочем, Кеннета куда больше занимал пирог, нежели смотреть ей вслед. Да, правильно! Чего он там не видел? Мысль о том, что он там видел, не утешила ни капли. Наоборот… Захотелось стукнуть себя по голове, чтобы все мысли немедленно вылетели вон.

– А я на Винаре задержалась, – заговорила я, – из-за одного эксперимента. А еще побывала в Шеланских местах, на экскурсиях и объела сад Саталов.

– Понятно, – последовал предельно скупой ответ.

Рассказ о впечатлениях мгновенно заглох. Ком в горле стал жгуче-колючим, я глотнула ледяной воды, он протолкнулся в желудок. Изнутри обожгло холодом, но не так, как взглядом угольно-черных глаз.

– Я рад, – сказал Кеннет, – что ты провела время с пользой.

– Я… Ты… обиделся?

– Уловил намеки, которые ты доносила всю прошлую неделю.

– Погоди, объясню! Дело в том, что…

– Лёна, оправдываться не нужно. Ты можешь делать все, что захочешь.

Разноцветные дольки в тарелке расплылись пестрым пятном, голова пошла кругом. Смысл услышанного не доходил, машинально вырвалось:

– Я хочу рассказать… о поездке…

– Что-то важное?

– Наверное.

В памяти ожило Далиндино поучительное «Не стоит говорить то, в чем не уверены», рот захлопнулся сам собой. Что-то важное… Важное – это про мой дар. И об этом можно не только рассказать! Я опустила глаза на сумку, пальцы расстегнули молнию, нащупали браслет. Кеннет вновь склонился над пирогом, я медленно убрала руку. Что происходит?.. Он никогда не говорил так со мной раньше. Не смотрел. Не вел. Господи, это все точно не дурной сон?

Я моргнула – раз, другой, третий. Содержимое моей тарелки обрело привычный вид, вырисовались дольки и кружочки. Глубоко вдохнуть, медленно выдохнуть, зачерпнуть ложкой салат. Не знаю зачем. В рот он не лез, минуты утекали, Кеннет невозмутимо поглощал пирог. А что потом? Доест и уйдет?..

– Нам бы поговорить, – произнесла я, когда его тарелка опустела, – наедине.

– Позже. – Он встал, забрал поднос. – Мне пора.

Я кивнула. Уставилась в свою тарелку. Полную салата тарелку, от которого воротило. Кеннет ушел, я осталась за столом одна. Это было что? Всё?.. На губах расплылась кривая улыбка, наружу просился нервный смех. Я хочу быть с ним, хочу больше всего на свете. А он, кажется, больше не хочет. Вне зависимости от моих желаний. Значит… Значит, я все-таки на него не влияю. Вот и выяснила опытным путем.

Господи, что я наделала?!

Кеннет, он ведь никого не прощает. Августа, Касиус, владыка, Мариса. Список неполный наверняка. Ни сожалений, ни второго шанса. Ему было так сложно кому-то поверить, открыться. Полюбить. Он выбрал меня, а я…

Дура!

На глаза навернулись слезы, затрясло. Отовсюду таращились. Взгляды, взгляды, взгляды. Достали! Я подхватила сумку и поднос, ринулась к стойке. Запихала его в свободную ячейку, развернулась к выходу. Сбоку метнулась тень, бок резануло болью столкновения. Вмиг сбило с ног, я с размаху плюхнулась на пол. Мозг из пятой точки определенно выбило вверх! Столовая вращалась, рядом, художественно распластавшись, валялась Лизка. Опять ей неймется?! Я вскочила, чертыхаясь и запихивая в сумку выпавшую тетрадь.

– За что?.. – завопила самая пострадавшая. – Опять толкаешься?

– Отстань! – рявкнула я. – Не до тебя сейчас!..

Перешагнув через нее, понеслась прочь. Мелькали люди и лица, после – фонари и кусты. Стриженые, ухоженные. Развилка, поворот. В парк, приятно пустынный в учебное время. Редкие студенты, обдувающий мокрые щеки ветер и серо-голубое небо. Я доплелась до газона с пледами, уселась на один из них. Прямо на сложенный в несколько раз квадратик, не расстилая.