Признайся (ЛП)

Я хотел рассказать ей об этом с самого начала. Хотел рассказать о ее связи с этой картиной. Хотел рассказать о нашей с ней связи.

Но я этого не сделал, и никогда не сделаю, потому что это не мое признание.

Я не могу с ним делиться.

Это признание принадлежит Адаму.

Пять лет назад

Оуэн

Я сижу на полу в коридоре, рядом с больничной палатой моего отца.

Вижу, как она выходит из соседней палаты.

- Ты просто выбрасываешь их? - спрашивает она в недоумении.

Ее слова адресованы женщине, за которой она следует по коридору. Я знаю, что женщину зовут Лидия, но до сих пор не знаю имени девушки. И не потому, что не пытался узнать.

Лидия оборачивается, в руках она держит коробку. Она смотрит на ее содержимое, затем снова на девушку.

- Он не рисовал уже несколько недель. Они не нужны ему больше, они просто занимают место.

Лидия отворачивается и ставит коробку на стол медсестер.

- Вы бы могли найти, куда их можно выбросить? - спрашивает она дежурную медсестру.

Прежде чем медсестра соглашается, Лидия уже идет обратно в палату и возвращается через несколько секунд с несколькими пустыми полотнами. Она устанавливает их на стол рядом с коробкой, в которой, как я теперь понимаю, находятся принадлежности для рисования.

Девушка стоит и смотрит на коробку, даже после того, как Лидия возвращается в больничную палату. Она выглядит расстроенной. Словно прощаться с вещами так же трудно, как прощаться с ним.

Я наблюдаю за ней в течение нескольких минут, в то время, как ее эмоции начинают просачиваться в виде слез. Она вытирает их и смотрит на медсестру.

- Не могли бы вы не выбрасывать их? Могли бы вы просто… отдать их кому-нибудь?

Медсестра слышит печаль в ее словах. Она тепло улыбается и кивает. Девушка кивает в ответ, а затем поворачивается и медленно направляется в больничную палату.

Я не знаю ее, но у меня, скорее всего, тоже была бы такая же реакция, если бы кто-то захотел выбросить вещи моего отца.

Я никогда не пытался прежде рисовать картины.

Нет, все же иногда бывало.

Неожиданно для себя обнаруживаю, что встаю и направляюсь к сестринскому посту. Смотрю на коробку, полную всевозможных красок и кистей.

- Можно мне…?

Предложение не успевает покинуть моего рта, как медсестра подталкивает мне коробку.

- Да пожалуйста, - разрешает она. - Возьми. Я не знаю, что с этим делать.

Хватаю принадлежности и ухожу в палату отца. Складываю их в единственный доступный уголок пространства. Остальная часть его больничной палаты полна цветов и растений, которые несут сюда все последние несколько недель. Мне, вероятно, следует что-то с ними сделать, но я все еще надеюсь, что он в скором времени проснется и увидит их все.

Пристроив инструменты для рисования, иду к стулу, стоящему рядом с кроватью отца и сажусь.

Смотрю на него.

Смотрю на него в течение нескольких часов, пока мне не становится настолько скучно, что я встаю, пытаясь найти что-нибудь еще, на что можно посмотреть.

Иногда я разглядываю чистый холст на столе. Даже не знаю с чего начать, поэтому провожу весь следующий день, разделяя свое внимание между отцом и холстом.

Иногда прогуливаюсь по больнице.

Не знаю, сколько еще таких дней я смогу вытерпеть. Мне кажется я просто не могу как следует переживать свое горе, если он не разделит его со мной.

Я ненавижу, что как только он проснется (если он проснется), мне с ним, более чем вероятно, придется пройти каждую деталь той ночи.

А все, что я хочу - это забыть.

- Никогда не смотри в телефон на дороге, Оуэн, - учит он.

- Смотри на дорогу, - добавляет брат с заднего сиденья.

- Пользуйся поворотниками. Держи руки на рулевом колесе правильно. Выключи радио.

Я был абсолютным новичком в вождении автомобиля, и каждое сказанное ими наставление напоминало мне об этом.

Они предупреждали меня обо всем, но главного не сказали.

Берегись пьяных водителей.

Удар пришелся с пассажирской стороны в то миг, когда загорелся зеленый свет и я выехал на перекресток. Авария произошла не по моей вине, но если бы я был более опытным, то знал бы, что сначала нужно посмотреть налево и направо, прежде чем двигаться на разрешающий свет светофора.

Мои мать и брат погибли сразу, в момент удара.

Мой отец находится в критическом состоянии.

Я подавлен с того времени, когда это произошло.

Я провожу здесь большинство своих дней и ночей, и чем дольше сижу здесь, ожидая его пробуждения, тем больше накатывает одиночество. Посещения родственников и друзей прекратились. Я не хожу в школу неделями, но это меньшая из моих проблем.

Я просто жду.

Жду, что он шевельнется.

Жду, что он моргнет.

Жду, что он заговорит.

Обычно к концу каждого дня, я настолько измучен тем, что ничего не происходит, что вынужден брать передышку. В первые две недели, вечера были для меня самым трудным временем суток. Главным образом потому, что к концу подходил еще один день, в котором не произошло никаких улучшений.

Но в последнее время, вечера превратились в то, что я по-настоящему жду с нетерпением.

Мне нужно поблагодарить ее за это.