Признаю себя виновным...

В свертке была чуть ли не вся партия воздушных шаров, присланных в город к елке. Мухтар должен был переправить их в Ташкент. Там, на базаре, их продавали бы по пять рублей за штуку. Здесь на базе он заплатил за них по восемьдесят копеек: ровно вдвое дороже государственной цены.

В тот вечер Мухтар с пристрастием допрашивал Зайнаб:

— Говори, сумасшедшая, как все было! Не пропусти ни одной подробности. Помни, я от тебя откажусь: тюрьма грозит тебе одной, да еще этому несчастному старику со склада, у которого на шее семеро детей.

Тюрьма? Зайнаб впервые услышала, что делает нечто преступное. Она только взяла пакет, который ей передали. Откуда ей было знать, что в нем?…

— Мухтар-джон, успокойтесь, прошу вас, гардеробщику я только сказал: повесьте вот на тот крючок, где темносинее пальто и серая шляпа. Он меня не запомнил. Он всегда всех путает… Так, вы говорите, что там были воздушные шарики?… — она долго и весело хохотала. — Ах, как жаль, что я не развязала пакет и не взяла себе хотя бы несколько штук!

Нет, чувства ответственности у Зайнаб не было, и воспитать его в ней Мухтар так и не смог.

Этот случай с надувными шариками удалось замять. Он, Мухтар, вышел сухим из воды, а Зайнаб, действительно, вызвали в ОБХС, а потом к директору института. Гардеробщик ее узнал. Но она упрямо твердила одно:

— Неправда, неправда, неправда. Ничего я ему не давала. Не знаю никаких шаров, — и при этом так горько и так искренне плакала, что даже опытные люди, работники милиции, почти поверили ей.

Сыграло, конечно, роль и то, что она была дочерью всеми уважаемого человека. Бывшие товарищи ее отца, весьма ответственные работники, звонили начальнику милиций… В общем, делу хода не дали, тем более, что все шарики были обнаружены, и материального ущерба государство не понесло.

И все-таки на Зайнаб Кабирову пала тень. Она не могла прямо смотреть в глаза своим подругам. Мухтар посоветовал:

— Перейди на заочное отделение.

Директор охотно удовлетворил ее просьбу.

Казалось бы всё: разрыв неминуем. Так оно и случилось — после Нового года, до самого окончания института, Мухтар почти не виделся с Зайнаб.

…Однажды секретарь комитета комсомола, милая и очень строгая девушка спросила его:

— Махсумов, почему так грустна Кабирова? Ты, кажется, дружил с ней? Может быть, у нее неприятности дома?

И Мухтар ответил с возмущением:

— Она была замешана в какую-то грязную историю с детскими шариками… С той поры я с ней не встречаюсь.

А через полгода он был уже в Лолазоре.

Глава 9.

В царство розы и вина — приди!

В эту рощу, в царство сна — приди!
Утиши ты песнь тоски моей:
Камням эта песнь слышна! — Приди!

Кротко слез моих уйми ручей:

Ими грудь моя полна! — Приди!
Дай испить мне здесь, во мгле ветвей,
Кубок счастия до дна! — Приди!

Чтоб любовь дотла моих костей

Не сожгла (она сильна!), — Приди!

Шамсиддин Мухаммад Хафиз.

«…Люблю, люблю, только для тебя живу, для тебя учусь», — писала Мухтару в каждом письме Зайнаб. Он злился на нее, не отвечал, думал, что постепенно она от него отвыкнет. Нет — она продолжала писать, а не реже чем два раза в месяц звонила по телефону.

В одном из писем, может быть желая вызвать его ревность, Зайнаб рассказала о знакомстве с новым заведующим областным отделом народного образования.

«Он еще не стар — высокий, здоровый мужчина. Да вы, наверное, знаете его. Это Гаюр-заде. Лет тридцать пять ему, не больше. Он был знаком с моим отцом. К нам он приходит запросто».

А немного погодя, Зайнаб написала, что Гаюр-заде разговаривал с ее матерью. Он, оказывается, вдовец; хочет жениться. В своем письме на этот раз Зайнаб высмеивала претендента на ее руку и снова клялась в любви к Мухтару.

Вскоре после этого Мухтар поехал по делам в город и, как ни хотел удержаться, всё-таки встретился с Зайнаб. И так всегда! Скольких только женщин ни встречал Мухтар за этот последний год, но ни одна из них не могла ему заменить эту шуструю, ясноглазую девчонку. Каждый раз он говорил себе: «Ладно, пусть! Последний вечер проведу с ней, и решительно покончу».

В этот приезд в город, расставаясь с Зайнаб, он спросил:

— Как, ты говоришь, зовут твоего поклонника?.. Гаюр-заде? О, я знаю его. Видел. Красивый и совсем не старый мужчина. Что ж — у него положение, хорошая квартира. Подумай, подумай, раньше чем отказывать. И во всяком случае — не порывай знакомства, оно может пригодиться… Уж не считаешь ли ты, что я шучу? Да, да, милая Зайнаб, такое знакомство, безусловно, может пригодиться не только тебе, а даже и мне… То есть нам, — с неясным намеком сказал Мухтар.