Признание

Постепенно я начал менять людей вокруг себя. Возможно, в тот день я сделал еще один шаг к тому, чтобы стать человеком.

Глава 3.5. Дуэль на острове Мадагаскар

Три года назад я ездил на Мадагаскар.[17] Это небольшое островное государство площадью в 1,6 раз больше Японии, с населением 1 600 000 человек.

Я поехал работать на NHK.[18] Когда я узнал об этой работе, то подумал, что смогу заодно заняться переоценкой ценностей. В то время я сильно в этом нуждался.

Шел второй год моей сольной карьеры. Я продолжал свою музыкальную деятельность, искал новые пути для выражения своего собственного стиля.

Мы ездили по деревням, в которых была популярна «мадагаскарская борьба» или «мадагаскарский бокс».

Это было поистине потрясающее зрелище. Когда мы приехали в деревню, все местные жители были под кайфом от марихуаны. Но все же, из-за того, что каждый день им приходилось проходить по многу километров — носить воду для полива полей — такой образ жизни вылепил их тела в подобие скульптур.

Эти ребята устраивали по-настоящему горячие бои без перчаток.

Наверное, они повиновались инстинкту.

Женщины и дети из этой деревни приходили посмотреть на состязания, образовывая кольцо вокруг дерущихся. Это было похоже на бой между двумя львами за право обладания самкой. Здесь мужчины мерялись силой.

Естественно, в этом принимали участие и люди, которые выглядели довольно тщедушными. Это было по-настоящему страшно. Глядя на это, я тоже очень испугался. Сила мышц дерущихся мужчин. У всех африканцев стальные мускулы.

Поначалу я только смотрел. Но потом режиссер спросил меня:

— Не хотите ли тоже попробовать, Гакт-сан?

— Говоря «не хотите ли попробовать», вы собираетесь меня заставить?

В тот момент очередной поединок закончился, и я решил попытаться. Я хотел сразиться с мальгашем![19]

Около ста человек, — взрослых и детей, — окружили меня гигантским кольцом.

Со мной это было в первый раз. В первый раз я стоял вот так, окруженный людьми, которых я не знал.

В первый раз я был слабаком. В глубине души я чувствовал себя ничтожеством. Но, в то же самое время, мое сердце билось учащенно. В этот момент мне было некуда бежать, и в такой опасной ситуации я был возбужден и взволнован.

Я стоял в центре песчаного ринга, который был плохой опорой для ног, и прямо передо мной стояли четверо или пятеро энергичных мальгашей.

Рядом с ними человек, похожий на тренера, в дикой и безрассудной манере подначивал народ. На своем родном языке он сказал что-то вроде: «Ты можешь выбрать, кого захочешь».

Я был опытным бойцом. Мог ли я валять дурака? Мы обменялись парой слов. Я взглянул на одного из парней и сказал:

— Я хочу драться с тобой. Будешь драться со мной?

В это мгновение толпа взревела.

— Тренер, давай!

Их глаза горели возбуждением.

— Я?

Глядя на их лица, он расстегнул свою робу и снял ее. Под ней оказалось гладкое черное тело без намека на жир. Он, определенно, был подходящим противником.

Неудивительно, что толпа так громко болела за него. Телосложение у него было потрясающее. Он ни в какое сравнение не шел с другими противниками.

Но, тем не менее, я не отступил. Я чувствовал, как странное напряжение нарастает во взволнованной толпе.

Я толком не знал правил. Удары руками и ногами запрещались. Мне объяснили, что единственный способ выиграть — это заставить противника коснуться земли лицом или плечом.

Это было довольно примитивное объяснение, но мне этого было достаточно. Чтобы понять, получиться у меня или нет, надо было попробовать. Я вызвал его на бой.

Но в первую же секунду боя он меня ударил.

— Ты же сказал, что бить нельзя!

И тут во мне произошла перемена. Дух борьбы, который спал во мне, проснулся.

В это мгновение я понял: я могу убить его. Это был момент осознания моей сущности, о которой я забыл, и я готов был свернуть ему шею. Его шея пульсировала под моей рукой. Судья и местные жители прибежали в панике и разжали мои руки.

Бой закончился. Хотя мне пообещали три раунда, меня остановили после одного.

Мой противник тоже был возбужден и взволнован. Когда он поднялся на ноги, он сказал:

— Давай драться еще!

— Ты с ума сошел? Ты же чуть не умер.

Я снова и снова пересматриваю видеозапись этого поединка.

Мой взгляд был страшен. В моем офисе сказали строго: «Мы не можем показывать это поклонникам!»

Как бы там ни было, теперь я убедился. Это была моя истинная сущность.

Я думал, что она давно погребена внутри меня. Не хочу сказать, что с таким фундаментом я был жестоким человеком, просто понемногу я высвобождал эту часть моей души.

В то время я не мог выразить то, что чувствовал, не мог добиться того, за что боролся, и то, что я делал, никуда не годилось. Чем дальше, тем хуже мне было от того, что мои слабая и агрессивная стороны не могли встретиться.

Когда мне было десять лет, я был средоточием агрессии.

Но, незаметно для себя, я полностью подавил свою агрессию.