Признание

Погода не соответствовала похоронам Ала. День был солнечным, ясным, с теплым весенним ветерком, разносившим аромат цветущей вишни. Я еще никогда не бывала на похоронах и почему-то считала, что обязательно должно было быть пасмурно, туманно и дождливо.

Мама не хотела, чтобы я шла на похороны. Она старалась защитить меня. Правда, не знаю от чего. Но я ей сказала, что Хиллари, Сэнди и все мои друзья собираются пойти, а поэтому и я не могу остаться дома.

Откровенно говоря, меня мучили ночные кошмары про Ала. Но кого бы они не мучили, наткнись он в темной аллее на друга, задушенного шнурками от роликовых коньков? Только я не думала, что похороны добавят мне ужаса и кошмаров. В любом случае, они должны были перевернуть эту грустную и страшную страницу в моей жизни. По крайней мере, я на это надеялась.

Собираясь в церковь, надевая черную юбку и застегивая пуговицы на черной льняной блузке, я даже представить себе не могла, что ужас только начинается.

Родители поехали со мной. Мои мама и папа не были хорошо знакомы с родителями Ала, но так как Ал был моим другом, они сочли необходимым тоже с ним попрощаться.

По дороге никто не произнес ни слова. Папа, сидя за рулем, внимательно следил за дорогой. Я смотрела в окно, любуясь зелеными листьями на деревьях, и думала о том, как странно в такой прекрасный день ехать на похороны.

Церковь находилась на небольшом холме за чертой города, на пересечении городской улицы со скоростной дорогой. Церковь была маленькая и белая. Медный колокол на колокольне блестел под лучами солнца.

Внутри церкви воздух был наполнен сладким ароматом белых лилий, стоявших в большом цветочном горшке. Большинство длинных церковных скамеек из темного дерева были уже заняты. Я узнала многих ребят из нашей школы и некоторых учителей.

Мама с папой сели на заднюю скамейку, а я пошла вдоль прохода, чтобы поговорить с Хиллари и другими ребятами. Они толпились впереди с мрачным выражением на лицах и тихо беседовали под органную музыку.

Все были одеты строго. Мальчики выглядели ужасно непривычно в темных пиджаках с галстуками. Да и все вообще было так неестественно, что походило на кадры из кинофильма. Вот как я помню эти похороны.

Мальчики в неудобных галстуках и пиджаках. Неправдоподобно тихий шепот, доносившийся под траурную, давящую органную музыку. Приторный запах лилий. Холодная рука Хиллари, сжимающая мою руку.

Длинный темный гроб напротив нас.

Казалось просто невероятным, что Ал находится внутри него.

Крошечная белокурая женщина около гроба. Лица ее не видно, потому что голова наклонена, но слезы льются прямо на черное платье.

Вот и все, что мне запомнилось.

И еще разговоры.

Кто-то сказал, что мать Ала в таком состоянии, что не смогла прийти на похороны, ее положили в больницу.

Говорили, что отец Ала предложил вознаграждение тому, кто поможет найти убийцу.

Прошел слух, будто полиция уже знает имя убийцы. Это один из дружков Ала из Вэйнесбриджа. Он сбежал, но полиция его ищет.

Слухи. И запах лилий. И маленькая женщина со слезами, падающими ей на колени.

Мне надолго запомнилось все это. И грустные, бледные лица моих друзей. Я сидела на скамейке в стороне и хорошо их видела. Пока священник произносил траурную речь, мои глаза двигались от одного к другому.

Сэнди сидел, наклонившись вперед, упершись локтями во впереди стоящую скамейку, закрыв лицо руками. Я все ждала, когда он выпрямится. Но он продолжал сидеть так.

У Винсента было какое-то тяжелое, застывшее лицо. Он то сжимал, то разжимал зубы и так озадаченно смотрел вперед, будто находился мыслями где-то очень далеко.

Лицо Хиллари ничего не выражало. По нему я ничего не могла понять. Она сидела прямо, одной рукой то дергая, то поглаживая свою длинную черную косу. Никаких эмоций.

Тейлор тихо плакала в скомканный бумажный носовой платок. Ее платиново-белые волосы были собраны на макушке. Но все равно спадали на лицо, когда она прикасалась платком к глазам.

Наблюдая за ребятами, изучая их лица, я осознавала, что они не могут быть убийцами.

Я знала их.

Они были моими друзьями. И не могли быть убийцами. Не могли. Не могли.

После похорон мы все собрались дома у Сэнди. Его мама поставила на стол тарелки с сэндвичами, и мы с жадностью набросились на них, так как умирали с голода.

Мы все время болтали. Думаю, потому что были ужасно напряжены и мечтали забыть о похоронах. Но это было нелегко, поскольку мы оставались в траурных одеждах.

Винсент снял свой галстук и обмотал его вокруг лба. Постепенно он становился похожим на себя самого. Винсент слегка ожил, так как его родители разрешили ему прийти к Сэнди, хотя он был наказан на несколько дней!

Винсент рассказал нам про похороны его бабушки. По его словам, она была очень строгой личностью, очень строгой, и старалась, чтобы все всегда делалось правильно. Над ее гробом священник произнес такую трогательную траурную речь, что все расплакались. А затем гроб открыли, чтобы каждый мог пройти мимо и отдать последнюю дань уважения.