Признание этого мужчины

Он обнимает меня и стягивает со столешницы, так что у меня не остается иного выбора, кроме как прижаться к нему, обхватив ногами его обнаженные бедра и руками обнаженные плечи.

— У нас все будет хорошо.

— Знаю, — признаю я.

Я чувствую себя нуждающейся, будто ищу постоянного утешения. От него я всегда смогу это получить, но Джесси, должно быть, немного волнует мое беспокойство. Я почти не проявляю никаких материнских инстинктов. Разве не женщина должна читать книги о беременности и покупать фолиевую кислоту?

— Давай не будем ссориться. От этого у меня сердце разрываться, и я не хочу, чтобы ты нервничала. Мы должны следить за твоим давлением. — Он направляется обратно в спальню.

Я сцепляю пальцы на его затылке и откидываюсь назад, чтобы видеть его.

— Я конфискую эту книгу.

Он улыбается.

— Это моя книга, и я ее не отдам.

— Нам нужно подружиться. — Я приподнимаюсь, прижимаясь к нему всем телом, так что мой сосок оказывается у его рта. — Ты читал ту часть книги, где говорится, что муж должен ублажать свою жену так, как она требует?

Он нежно прикусывает сосок и восхитительно медленно вращает языком, вызывая у меня стон, а у него смешок.

— Да, но наш самолет вылетает через два часа. Мне нужно больше времени, так что я ублажу тебя в ванне, когда мы вернемся домой. Договорились?

— Никаких «договорились», — парирую я, снова прижимаясь грудью к его рту. — Я хочу остаться в «Раю».

— Ты неисправима, и мне это нравится. — Я опускаюсь на кровать с отвратительным фырканьем. — Но нам нужно успеть на рейс.

— Ты мне нужен. — Легко и дразняще хватаю его член, но Джесси отстраняется.

— Ава, с тобой я не люблю торопиться. — Он целомудренно целует меня в губы. — Собирайся.

Я плюхаюсь обратно на кровать в полном раздражении, вызванном гормонами беременности. Мое время в раю истекло.

Глава 27

К тому времени как мы подъезжаем к «Луссо», я едва могу связно мыслить. Большую часть пути я проспала, и все равно чувствую усталость. Я даже не пытаюсь выйти из машины, когда мотор глохнет, и Джесси отстегивает мой ремень безопасности. Я остаюсь утопать в кожаном сиденье, пока меня не извлекают из него. Оказываясь в лифте, мне почти удается открыть глаза, просто для того, чтобы освежить сонный разум его красотой. Джесси справляется с замками, пинком распахивает и захлопывает за собой дверь и несет меня вверх по лестнице. Мои глаза все еще закрыты, но я узнаю знакомую мягкую поверхность кровати главной спальни, когда опускаюсь на нее.

— Я приготовлю ванну и принесу чемоданы. С тобой все будет в порядке?

— Ммм.

Перекатываюсь на бок. Даже не могу побеспокоиться о том, чтобы принять ванну с Джесси, и это неслыханно. Слышу легкий смешок и журчание воды в ванной, а затем он снова берет меня на руки.

— Я думала, ты пошел за чемоданами, — бормочу я.

— Я уже их принес, Ава. Ты снова задремала.

Джесси ставит меня на усталые ноги и раздевает, затем одной рукой раздевается сам, а другой крепко держит меня, будто думает, что я могу упасть. Возможно, я действительно могла бы. У меня нет энергии.

Мои ноги отрываются от пола, и я погружаюсь в ванну вместе с ним, при этом ни чем не помогая. Позволяю ему расположить меня так, чтобы я лежала в его объятиях у него на коленях, а моя щека уютно покоилась на его плече. Горячая вода никак не способствует моему пробуждению.

— Мне этого не хватало, — тихо говорит мой самопровозглашенный банщик. — Понимаю, ты устала, но мне нужно всего несколько минут.

— Хорошо, — соглашаюсь я. Пока он моет меня и потом укладывает в постель, пусть делать со мной все, что ему заблагорассудится.

— И мне нужно ублажить тебя, — добавляет он.

Мои сонные глаза распахиваются, и похоть быстро включает мозг. Для этого я, определенно, могу выудить откуда-нибудь энергию. Я сдвигаюсь, но Джесси со смехом удерживает меня на месте.

— Господи, Ава. Ты, черт возьми, хочешь этого, да?

— Всегда.

— Я тронут, но мне нравится, чтобы моя жена была в сознании, когда я ее трахаю.

— Не говори «трахать», — ворчу я. — Это только заставит меня хотеть тебя еще сильнее.

— А такое вообще возможно? — серьезно спрашивает он.

— Наверное, нет.

Не утруждаю себя насмешками над его высокомерием. Он прав.

— Дай мне на тебя посмотреть, — ною я, вырываясь из его железной хватки. Я приподнимаю свое измученное тело и усаживаюсь ему на колени, протягивая руку, чтобы погладить его почти двухдневную щетину.

— Не брейся завтра.

— Не бриться?

— Нет. Двухдневная — моя любимая. — Я наклоняюсь, чтобы потереться щекой о его щеку. — И я хочу, чтобы ты надел серый костюм и черную рубашку.

— С галстуком или без?

— С галстуком. Серым, небрежно завязанным. — Прокладываю дорожку из поцелуев к его губам и нежно провожу по ним языком.

Он отвечает на мой поцелуй, нежно, сладко, с любовью.

— Если ты решаешь, что мне надеть, то будет справедливо, если я решу, что надеть тебе.

— Ты все равно это сделаешь.

— Нет, не сделаю, потому что ты мне не позволяешь. — Его руки находят мой затылок и притягивают ближе.

— Что ты хочешь, чтобы я надела? — практически стону, произнося эти слова ему в губы.

— Черное платье.