Признание разведчика

После Англии мне предстояло вернуться на работу в британский отдел. Он был небольшим — всего 12 человек. Должность начальника оставалась в то время вакантной, но зато у него было целых два заместителя. Одним из них был Михаил Федорович Шишкин, который года четыре успешно проработал по политической линии в Лондоне, где встречался с агентами знаменитой «пятерки» — Кимом Филби и Гайем Берджессом. Этот опытный, высококвалифицированный разведчик, наделенный острым умом, руководил работой лондонской резидентуры. Мне же было поручено оперативное руководство сравнительно небольших, недавно созданных резидентур в столицах Австралии, Новой Зеландии и Южно-Африканской республики.

Первые недели практически целиком ушли на освоение нового участка работы — изучение новых для меня стран, подбор кадров для резидентур и создание агентурного аппарата.

По возвращении домой из Англии я, конечно, думал, что руководство разведки и, в особенности, ее научно-технического отдела, будет детально расспрашивать меня о деле Фукса. Но, к моему удивлению, никаких особых вопросов мне не задавали и тем более никаких претензий ко мне не предъявляли. Предметом обсуждения были лишь возможности оказания Фуксу моральной поддержки. Главное было дать ему понять: мы его по-прежнему ценим и заботимся о нем. Были найдены надежные люди, которые изредка вели переписку с ним, иногда посещали его в тюрьме и со временем организовали поездку к нему его отца.

1. Что-то пошло не так

Буквально с первого дня я заметил, что со мной вели поверхностные разговоры о деле Фукса, не углубляясь в его суть. Более того, я сразу почувствовал явное нежелание говорить на эту тему. И начальник отдела Андрей Иванович Раина, и его заместитель Леонид Романович Квасников, и мой давний друг Анатолий Анатольевич Яцков выглядели какими-то обеспокоенными, озабоченными. Им явно было не до меня.

Весьма скоро мне стала ясна причина этой озабоченности. Анатолий, с которым я с радостью встретился почти после четырех лет разлуки, тогда впервые поведал мне, почему вскоре после моего отъезда из Нью-Йорка он выехал на работу во Францию.

В конце 1946 г. Яцков получил указание направиться с семьей в Париж, чтобы организовать там встречи с Фуксом. Штаб внешней разведки в Москве считал, что проведение встреч в Париже безопаснее, чем в Англии. Чтобы максимально обезопасить встречи и сделать их более продуктивными, предполагалось организовать для них конспиративную квартиру. Также предполагался кратковременный приезд в Париж Гарри Голда для оказания Яцкову помощи в установлении личной связи с Фуксом.

27 декабря 1946 г. Яцков уезжал из США во Францию. Накануне, 26 декабря, он встретился с Голдом и сказал, чтобы тот готовился к поездке в Париж для встречи с «физиком», как они называли между собой Фукса.

Однако когда Голд упомянул, что опять работает на фирме нашего бывшего агента Бротмана, Яцков мгновенно вспылил и сказал: «Ты дурак: испортил несколько лет нашей работы». Гнев Яцкова был весьма обоснован: еще 6 июля 1946 г. из сообщений американской прессы мы узнали, что Элизабет Бентли выдала Бротмана. В наших беседах после моего возвращения в Москву Яцков не раз возвращался к своей последней встрече с Голдом, когда, не в силах сдержаться, сказал ему, что больше никогда не увидит его, нанесшего такой ущерб советской разведке.

Сразу после майских праздников, где-то в десятых числах, я зашел в комнату Яцкова и задал дежурный вопрос: «Как дела?».

Анатолий только вздохнул: «О-ох!» И тут он посмотрел на меня и сказал: «Ты знаешь, Голд предатель: я в этом уверен. Вот, он меня предал», —  и протянул мне телеграмму на полстраницы текста.

«Прочти: это пришло в начале 1948 г. в Центр, в отдел научно-технической разведки, от очень надежного и важного источника». В телеграмме сообщалось, что из британской контрразведки поступила информация во французскую контрразведку о том, что Яцков — важный сотрудник советской разведки и за ним необходимо следить.

«Спрашивается, ну что меня связывает с Англией, где я никогда не был и никто меня не знает?» — произнес Яцков. «Вот смотри, — говорит он, беря карандаш и листок бумаги. — Вот здесь, в верхнем углу треугольника, — США. Я сначала был там, а потом уехал сюда, в Париж. А здесь в левом углу, Англия, куда уехал Фукс и откуда пришел сигнал сюда, в правый угол, в Париж, где я находился. Сам посуди: ну что меня связывает с Англией? Как могли англичане узнать, что я уехал, находился во Франции?

— Никто не мог, кроме Голда, сообщить обо мне, — сказал он, понизив голос и показывая на все еще находившуюся у меня в руках злополучную телеграмму. — Никто — я всех перебрал помногу! — И потом он добавил: — Голд и Фукса предал: в этом я убежден.

Именно в силу этих обстоятельств Яцков вместе с семьей весной 1949 г. был отозван в Москву.