Признание шефа разведки

Он схватил мою руку и сжал ее. В комнате как будто воцарился мир.

— Вы еще не закончили? — спросил Кейси, имея в виду мою книгу.

Я ответил, что никогда не закончу книгу, никогда не соберу всей информации, слитттком много еще осталось вопросов.

В улыбке растянулась левая сторона его рта, Кейси что-то пробормотал.

— Посмотрите, в какую беду вы ввергли администрацию, — сказал я, — все находятся под следствием.

Казалось, этого он не слышал. Я повторил. Кейси поднял голову. В его глазах я увидел гордость.

— Больно, — сказал он, и я подумал, что Кейси имеет в виду физическую боль.

— Что болит, сэр?

— О, — сказал Кейси и замолчал. Мне показалось, он говорит, что больно быть без дела, без активной деятельности.

Он был очень слаб, на грани жизни и смерти. Он знал о своем недалеком конце. «Со мной кончено», — сказал Кейси. Я возразил ему.

— Вы знали, не так ли, — спросил я. Вопрос о переводе денег «контрас» должен стоять на первом месте, и я задал его: — Вы об этом знали?

Он с трудом поднял голову. Пристально посмотрев, он наконец кивнул:

— Да.

— Почему? — спросил я.

— Я верил.

— Во что?

— Я верил.

Затем Кейси закрыл глаза и погрузился в дремоту. Больше я вопросов не задавал.

Через несколько недель София забрала Кейси домой, но вскоре он вновь оказался в госпитале. В конце концов она увезла его умирать в Мейнолл. Кейси заболел пневмонией и был госпитализирован на Лонг-Айленде. Там, утром 6 мая, на следующий день, когда конгресс приступил к публичным слушаниям по делу Иран-контрас, Кейси скончался.