Признание в любви

Майкл посмотрел на Пита, а Пит на остальных. Все были согласны на такую сделку.

— Хорошо, — сказал Майкл. — Мы поедем с вами.

— Выступаем на заре. Дорога займет несколько дней.

Черный Змей поднял кулак. Он едва сдерживал ликование. Скоро небо заговорит языком дымов, свидетельствующих о том, что он, Черный Змей, отомстил за смерть сына Большого Медведя и других команчей, убив белых людей, осмелившихся на них напасть. В живых останется только белая женщина, которую он сделает своей рабыней. Они снимут много скальпов, и имя Черного Змея будут произносить со страхом и уважением. А главное, другие команчи не будут его осуждать за убийство соплеменников.

— Погоди-ка!

Все посмотрели на Пита.

— Ты хочешь, чтобы мы убили всех? — спросил он Черного Змея. — Женщин и детей тоже?

Глаза Черного Змея сузились.

— Женщины сами умеют убивать. Они выбегут из вигвамов с ножами в руках. А из детей вырастут воины, которые будут мстить. Все должны умереть. Все до одного.

Он повернулся и ушел.

Пит смотрел ему вслед, озадаченно почесывая бороду.

— Не могу я убивать женщин и детей. По-моему, нам надо сматываться, как только мы найдем твою женщину. Нечего понапрасну лить кровь.

Он вопросительно посмотрел на Майкла.

Майкл согласился с ним, и все успокоились. Но он не сказал своим людям, что двух индейцев все же придется убить и что он сделает это сам.

Первым будет Черный Змей, потому что это он похитил Джеси из форта.

А потом он, Майкл, с наслаждением застрелит того, кто сейчас держит ее в плену, — Воющего Волка.

Они провели в чаду любви всю ночь, а когда заря развеяла поцелуями ночную тьму, затихли в объятиях друг друга, погруженные в мысли, которые не могли высказать вслух.

Джеси думала, что не хочет расставаться с Люком и что какая-то ее часть навсегда останется с ним. Но им надо расстаться — не то ходу назад уже не будет. Ее ждет Майкл, такой добрый, такой любящий. Она уже жалела, что уехала от него, что испытала блаженство, воспоминание о котором будет преследовать ее всю жизнь. Только бы Майкл не догадался, что ее сердце принадлежит другому.

Она поглядела Люку в лицо и увидела, что он тоже глубоко задумался.

— Что ты намерен делать?

Люк рассказал ей, что весной собирается увести свое племя в Мексику.

— Там очень красиво. Высокие горы и в них полно дичи. Прохладные зеленые леса и достаточно земли, которую можно обрабатывать. И главное — там мы найдем мир и сможем спокойно растить детей, давать им образование. Та жизнь, которой мы жили здесь, больше не существует. Нам надо построить новую жизнь в повой стране — или погибнуть. В резервацию я свой народ не поведу.

— Не поведешь и в бой, в котором все равно невозможно победить, — тихо сказала Джеси.

Люк нежно улыбнулся и отвел от ее лица прядь волос.

— Вся жизнь, Джеси, — это бой, в котором нельзя победить. В конце концов мы все умрем. Главное, как прожить те годы, что нам отпущены. Надо постараться прожить их счастливо.

— Счастливо… — задумчиво повторила Джеси. Это слово вдруг открыло ей что-то новое. — Я теперь поняла, что никогда не мечтала о счастье. Я просто не хотела быть несчастной.

Люк твердил себе, что не должен задавать ей вопрос, который жег его сердце, но не мог удержаться:

— Ты так и представляешь себе жизнь с мужем? Что ты не будешь несчастна?

— Наверное.

Джеси положила голову ему на плечо. Она не хотела об этом говорить.

Люк повернулся на бок и провел рукой по округлостям ее тела. Как приятно ощущать ее рядом!

— Зачем ты сюда приехала, Джеси? — вдруг спросил он.

Вопрос удивил Джеси.

— Ты же знаешь: чтобы найти свою мать. Зачем бы еще мне уезжать из родного дома в эту пустыню?

— У индейцев есть поговорка: будь осторожен, когда что-нибудь ищешь, — вдруг и в самом деле найдешь.

— Мелонга говорил мне то же самое. Я и сейчас не понимаю, что это значит.

— Поймешь, когда твое сердце будет готово это попять. А до тех пор эти слова ничего не будут для тебя значить.

Люк наклонился и прильнул к ней в долгом поцелуе. Время как будто остановилось. «Господи, хоть бы эта минута никогда не кончалась», — взмолилась Джеси.

Обнимая Люка, она думала, как бы было замечательно каждое утро просыпаться в его объятиях. Не важно, что они вместе всего несколько дней. Она уже понимала, что то чувство, которое их связывает, приходит к человеку нечасто. Может быть, ничего подобного в ее жизни больше не будет. При мысли, что они расстаются навсегда, ей на глаза навернулись жгучие слезы.

Когда Люк наконец оторвался от нее, он взял ее руку и приложил к своей груди, потом положил свою руку на грудь Джеси.

— Тебе надо возвращаться в свой мир, а мне — в свой. И хотя мы, наверное, больше никогда не увидимся, наши сердца прикоснулись друг к другу. Я никогда тебя не забуду.

— Я тоже.

Джеси притянула к себе его голову, и они опять слились в поцелуе, от которого у обоих защемило сердце. Джеси вскочила на ноги, чтобы Люк не увидел, что она плачет.