Признания Мегрэ

– Наверное, она смотрела на вас с любопытством?

– Первое время да… В самый первый раз она осмотрела меня с ног до головы, пожала плечами и небрежно проронила, обращаясь к мужу: «Недурна».

– Она тогда уже знала?

– Адриен ей сказал.

– Она никогда не говорила с вами наедине? У вас не сложилось впечатление, что она вас боится?

– Меня? Почему бы ей меня бояться?

– Если ее муж признался ей в том, что вы ждете ребенка…

– Ну, тогда, конечно, было бы иначе. Но я ни за что на свете не согласилась бы, чтобы он сказал ей об этом. И не только из-за нее, но и из-за других…

– Из-за ваших сослуживцев?

– Из-за всех… А также из-за моего отца…

– А что произошло неделю спустя?

– Однажды утром, прежде чем разбирать почту, он быстро, вполголоса сказал мне: «У меня есть один адрес… Мы договорились на сегодняшний вечер»… В этот день, когда мы вышли из Управления, он не сразу повез меня на улицу Коленкур. Из предосторожности он оставил машину на бульваре Клиши, и мы пошли пешком на улицу Лепик…

– А вы не передумали?

– Я боялась этой старухи, но решилась.

– А он?

– Через несколько минут он вышел и подождал меня на тротуаре.

Как и полагалось, Мегрэ передал отчет Комелио. Не произошла ли утечка информации из кабинета судьи?

Комелио был не такой человек, чтобы распространять подобные сведения. Быть может, Ленэн, поставленный в известность, как полагалось защитнику, оказался менее скромным? Разглашать это дело было не в интересах его клиента, и, хотя Ленэн неоднократно делал промахи, на этот раз он промолчал.

Вероятнее всего, автор анонимного письма, видя, что в печати ничего не появляется, обратился прямо в газеты, и журналисты сами провели следствие.

Мадам Маллетье, которая по-прежнему все отрицала, была арестована, и вся эта история теперь тоже красовалась на первой странице газет.

Комелио был вынужден привлечь к ответственности и девушку, правда, временно оставив ее на свободе.

Жоссе обвиняется еще в одном преступлении, так же как и его любовница.

Если Аннет и привлекли к делу, то все только жалели ее, а тяжесть ответственности целиком взваливалась на плечи ее любовника.

С каждым днем вокруг Жоссе сгущалась атмосфера ненависти. Даже его близкие знакомые говорили о нем неохотно и старались представить дело так, как будто они почти с ним не общались.

– Я был знаком с ним, как и все… Но в основном я дружил с Кристиной… Необыкновенная женщина!..

Необыкновенно жизнелюбивая, конечно… А в остальном?

– Ей был бы нужен не такой муж…

А когда их расспрашивали, они были неспособны сказать, какой муж ей был бы нужен. По-видимому, она была создана главным образом для того, чтобы жить своею собственной, совершенно независимой жизнью.

В течение некоторого времени это была большая любовь. Все недоумевали, почему, ведь в Жоссе не было ничего от Дон Жуана… А кроме того, он был слабохарактерный…

Никому и в голову не приходило, что Кристине могло быть интересно сломить этого слабохарактерного человека.

Мегрэ спрашивал:

– Она его больше не любила?

– Каждый из них жил своей жизнью. Они все сильнее разобщались… Особенно с тех пор, как он влюбился в свою машинистку…

– Кристина от этого страдала?

– Трудно было сказать, что чувствовала Кристина… Она не любила говорить о своей личной жизни.

– Даже о том, что касалось ее любовников? Собеседник укоризненно смотрел на Мегрэ, как будто комиссар вел игру не по правилам.

– Она любила выдвигать молодежь, не так ли?

– Она часто посещала выставки молодых художников, просмотры.

– У нее, говорят, были свои любимцы?

– Возможно, что она иногда помогала начинающим.

– Не можете ли вы назвать их?

– Это трудно… У нее хватало такта не хвастаться ими. Однажды, помню, она помогла одному художнику, тем, что привела своих друзей и знакомых журналистов на его первую выставку.

– Как его звали?

– Не помню… Кажется, он был итальянец…

– Это все?

Чем дальше, тем больше приходилось наталкиваться на все более организованное сопротивление.

Со своей стороны метр Ленэн, после того как он необдуманно «бросил бомбу», старался теперь составить список знаменитых «подопечных», о существовании которых он заявил. Мегрэ знал, что он пользуется услугами частного сыскного агентства, которым руководил один из его бывших инспекторов. У того руки не были так связаны, как у Уголовной полиции, и Комелио беспрестанно не стоял у него поперек дороги.

И все-таки он не добился ничего определенного. Он позвонил Мегрэ и указал ему на некоего Донара, бывшего рассыльного отеля в Довиле, который пел теперь в кабачках близ Сен-Жермен-де-Прэ.

Если он еще и не был известен широкой публике, его уже начинали приглашать в кабаре на правом берегу, и скоро он должен был дебютировать в мюзик-холле «Бобино».

Мегрэ посетил его в комнате отеля, где он жил, на улице Понтье. Это был высокий малый, мускулистый, грубоватый, напористый.

В два часа дня он отворил дверь, одетый в мятую пижаму.

– Комиссар Мегрэ, да?

Он со дня на день ждал этого посещения. Закурив сигарету, он принял «грозный вид», как будто его снимали для кинофильма.

– Я мог бы не впускать вас, если вы без мандата. У вас есть мандат?

– Нет.