Признания на стеклянной крыше

Она перестала подходить к телефону, если знала, что звонит Джордж. Глядела сквозь оконное стекло на небо, и звонки через некоторое время прекращались. Она старалась не сидеть без дела. Вновь занялась вязанием. Связала Сэму свитерок с каемкой из лазоревых птичек. Однажды, возвращаясь вместе с Сэмом из супермаркета, она увидела фургончик Джорджа. Самого Джорджа за рулем не было. Он сидел под кустами самшита прямо при въезде к ее дому. У Арлин бешено забилось сердце, но она нашла в себе силы спокойно сказать Сэму:

— Ты не поможешь мне с пакетами?

Дала ему самую легкую сумку и достала с заднего сиденья две остальные.

— А вот сидит мойщик окон!

Сэм помахал ему рукой, и Джордж ответил тем же.

Арлин отобрала у сына его ношу и сказала, чтобы бежал играть в мяч. Джордж Сноу поднялся с земли. На одежду его налипли травинки — он долго сидел тут и ждал.

Арлин сказала, что не может с ним больше видеться. Когда речь идет о выборе, ее выбор неизменно будет в пользу Сэма. Сэм тем временем кидал мячом о дверь гаража. Она надеялась, что присутствие мальчика удержит разговор в ровном русле, однако при словах, что все кончено, Джордж упал на колени.

— Вставай! Ну вставай же! — воскликнула Арлин. — Что ты делаешь?

Обычно Сэм не обращал особого внимания на взрослых — сейчас он откровенно глядел во все глаза. Взрослый — и на коленях! Мячик, которым играл Сэм, покатился по въездной дорожке и исчез под веткой рододендрона.

— Мы можем просто сняться с места и уехать, — говорил Джордж Сноу. — Едем — прямо сейчас!

Звучало и впрямь куда как просто, да только Арлин из них двоих было что терять. А как же мальчик там, на дорожке, любимый ею больше всех на свете? И как насчет мужчины, которому она по глупости обещала отдать свое будущее?

— Джордж, — сказала она. — Я говорю серьезно. Вставай.

Он поднялся, не отрывая от нее глаз. Ветер сдувал назад полы его плаща. Спорить и убеждать было поздно. Он прочел это по ее лицу. Он отер глаза рукавом.

— В голове не укладывается, как ты можешь учинить над нами такое.

Он поцеловал ее, не дав ей времени воспротивиться. Остановить его вопреки самой себе. Он целовал ее долго; потом пошел к своей машине. Сэм помахал ему рукой, и Джордж Сноу тоже помахал в ответ.

— А что у того дяди было с глазами? — спросил у матери Сэм вечером, когда она укладывала его спать.

— Соринка попала, — сказала Арли. — Ладно, спи.

В тот вечер, вернувшись домой, Джон громким голосом позвал ее к себе. Первое, что пронеслось в голове у Арлин, было, Он знает! Кто-то донес ему! Видно, это Синтия постаралась. Теперь можно будет сбежать отсюда!Но выяснилось, что все совсем не так. Она вошла на кухню, и Джон протянул ей навстречу сжатые руки. Это был день ее рождения. Арлин совершенно о нем забыла. Ей исполнилось двадцать пять лет.

— Это мне?

— Ну а кому еще, ты думаешь? Давай-ка посмотрим, что там такое.

Он разжал пальцы, и она увидела нитку жемчуга — той мягкой белизны, какая отличает цветки камелии. Первое украшение, купленное для нее Джоном. Ждал до сегодняшнего дня. Когда ей стало наплевать.

— Надо бы почаще иметь дни рождения, — сказала Арлин.

И лишь уже перед сном, в постели, Джон признался, что это ожерелье он нашел.

— Только не обижайся, — прибавил он. — Ты же знаешь, я никогда не запоминаю ничьи даты. Зато тебе, в честь такого дня, повезло! Не каждой достанется муж, который находит драгоценности. Оно завалилось под самшитовый куст. Возможно, сто лет там пролежало.

Как будто эти жемчужины сами выросли возле их дома — посеянные в землю наподобие зерен, проросли молочно-белыми луковичками… Арлин обвила ожерелье вокруг шеи. Пусть этот безголовый Джон воображает, что оно появилось чудом, проклюнулось из земли или свалилось с неба, оброненное краснокрылым ястребом. Она позволила Джону застегнуть фермуар, хотя ожерелье было наверняка подарком от другого — мужчины, которого она любила. Впрочем, теперь это было уже не важно. Она сделала выбор и никогда в том не раскается, пусть доживет хотя бы до ста лет.

Что бы там ни случилось, ее выбор неизменно будет в пользу Сэма.