Признания на стеклянной крыше

Арлин кивнула головой. Во всяком случае, на это хотелось надеяться. Шагая по дорожке к дому, она подумала, как накопилась в ней усталость. Все то время, пока хворал ее отец, она не высыпалась по ночам, а после, когда родился Сэм и приходилось смотреть за ним, ей было тоже не до сна. Изнеможение так и не дало ей передышки.

Каждый раз, едва услышав, как закашлялся или застонал отец, она вскакивала, не дожидаясь, когда он позовет. Она знала, что отец любит ее — он говорил ей это каждым своим взглядом, когда она подавала ему стакан воды или поднос с его обедом или садилась почитать ему вслух журнал. Уверенность в отцовской любви не покидала ее никогда; у Сэма с его отцом обстояло иначе.

Возможно, сегодня ночью она увидит отца во сне, и он скажет, как ей быть. Признаться Джону, чего она действительно хочет, или продолжать в том же духе: жить каждому своей жизнью под общей стеклянной крышей, изображая из себя не тех, кто они есть, делая вид, будто у всех сыночков папы так заняты делами, что им некогда любить.

Так шли они с Сэмом, пока дорожка не уперлась в Стеклянный Башмак. Внезапно Арлин поняла, до чего ей опостылело это здание. Эта коробка, клетка, капкан, из которого не вырвешься на волю. В таком доме жить не просто, предупреждала Арлин ее свекровь, когда они только переехали сюда. Он словно притягивает к себе птиц. И точно: на окантованной сталью крыше отчаянно галдела стайка дроздов. Уж эти-то наверняка разведут там пачкотню! Джону достаточно будет лишь взглянуть наверх из гостиной, и он увидит помет и перья и придет в ярость. Снова в доме что-то не слава богу, начиная с самой Арлин… Видно, не миновать ей выволакивать из гаража стремянку, лезть на крышу и мыть стекло… И тут Арлин увидела нечто поразительное. Крылатого человека. Из тех коннектикутских жителей, о которых рассказывал ей отец. Значит, они все-таки существуют, эти создания! Арлин почувствовала, как что-то в ней встрепенулось, оживая. Мужчина на крыше стоял как аист, на одной ноге. Один из братьев Сноу — не тот, привычный, а другой; взмахивал пиджаком, сорванным с плеч, распугивая дроздов. Высокого роста, светловолосый, молодой.

— Пшли отсюда! — кричал он.

Солнце узорчатыми фестонами падало на его лицо.

— А ну, кыш на небо, там ваше место!

Арлин, стоя на траве, захлопала в ладоши.

Мойщик окон оглянулся и чуть было не поскользнулся на стекле, увидев, что ему улыбается снизу рыжая женщина. Был бы тогда случай проверить, умеет ли он и вправду летать или, подобно любому другому, просто шлепнется вниз и разобьется.

Джон Муди уходил из дому в шесть утра, а возвращался не раньше полвосьмого или восьми вечера, частенько не успевая к обеду, не успевая увидеть сына, которого укладывали в восемь. Это не значит, что Сэм непременно засыпал к этому времени; сплошь да рядом, после того как ему подоткнут одеяльце, он лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к шороху колес по гравию, возвещающему, что приехал отец. К концу рабочей недели Джон подходил, как правило, в скверном расположении духа, и у Арлин сложилось обыкновение звать по пятницам к аперитиву и обеду Синтию Галлахер, их новую соседку и закадычную с недавних пор подругу Арлин. У Синтии имелись собственные проблемы с мужем Джеком, которого она, за количество употребляемого им спиртного, предпочитала называть «Джек Дэниэлз»[1]. У Арлин никогда раньше не было закадычной подруги, и чувство дружеской близости кружило ей голову. Нашелся кто-то, с кем можно было оставаться самой собой.

— Да гори оно все синим пламенем! — любила говорить ей Синтия, когда им попадалось в магазине что-нибудь не в меру дорогое и ей хотелось склонить Арлин к мотовству. У Синтии была тонкая кость и броская внешность, она красиво одевалась, не гнушалась ввернуть соленое словцо и знала толк в выпивке. — Кому и побаловать нас, если не нам самим?

Синтия умела внести оживление в любую обстановку. Свои прямые каштановые волосы носила стриженными до плеч и выглядела молодо, хотя была на несколько лет старше Арлин. Дело в том, возможно, что Синтия была свободна. У нее не было детей, и непохоже, чтобы Джек Дэниэлз, как она признавалась по секрету, способен был произвести на свет потомство, хоть и божился, что прошел медицинское обследование, а спермы у него, по выражению Синтии, — хоть залейся.

Синтия была разбитная и бойкая — с такой не соскучишься. Ей ничего не стоило в два счета, играючи, развеять дурное настроение Джона Муди.

— Хватайте стакан вина — и шагом марш к нам в компанию! — кричала она ему, когда он в пятницу приезжал домой с работы. И он слушался. Подсаживался к ним на заднем дворике и развлекал их уморительными рассказами о болванах-заказчиках, которых превыше всего волнует количество стенных шкафов в ущерб целостности проекта. Поглядывая сквозь весенние сумерки на Джона — без пиджака, с закатанными рукавами, — Арлин вспоминала, с какими чувствами увидела его впервые, когда он потерялся, а она задалась целью во что бы то ни стало его найти.