Признания шпиона

Федоренко и Рик смеялись весь вечер. Поездки Рика в Нью-Йорк и обратно вскоре стали обыденным делом. Он уезжал перед рассветом из Вашингтона на электричке, ехал на такси до местного отделения ФБР в Нью-Йорке, где беседовал с Р. Патриком Уотсоном, который также работал с Федоренко. Много раз Уотсон и Рик за ленчем обсуждали, какие вопросы зададут вечером агенту. Рик покупал бифштексы и вино, а затем они ехали на метро на конспиративную квартиру, чтобы приготовить ужин для себя и Федоренко. Однажды в 1975 году Рик заснул, когда ехал в метро на конспиративную квартиру. Он проснулся как раз в то время, когда поезд почти уже тронулся с остановки, где должен был выходить Рик. Рик раздвинул двери, когда они уже закрывались, и выскочил на платформу. Сразу же он вспомнил, что оставил свой портфель в поезде. В нем были фотоснимки, которые Федоренко сделал на последнем приеме. На обратной стороне каждого агент написал имена изображённых на них русских. "в советском жилом комплексе, расположенном недалеко от конечной станции метро, проживало более трёхсот русских. Я знал, что большинство из них ездят на метро. Эта линия явно была опасной зоной". Если бы сотрудники КГБ нашли портфель Рика, Федоренко наверняка был бы вычислен и арестован. Рик находился всего за пару остановок до конечной станции, поэтому он помчался на другую сторону платформы и стал поджидать, когда вернётся поезд, на котором он ехал. Когда поезд прибыл, Рик ворвался в вагон, но портфель исчез. "Я побежал на конспиративную квартиру и позвонил Уотсону".

Ни Рик, ни Уотсон ничего не сказали Федоренко о пропаже портфеля, когда тот вечером прибыл на квартиру. Они также не предупредили агента, что ему может грозить серьёзная опасность. Сотрудники КГБ в тот самый момент могли проверять содержимое портфеля Река. Когда Федоренко ушёл, такой же беззаботный, как и всегда, Рика ужаснула мысль о том, что он никогда его больше не увидит. На следующее утро Уотсон зашёл к Рику: "мы получили его!"

Женщина, ехавшая в вагоне, нашла портфель и просмотрела его содержимое, чтобы по бумагам определить, кому он принадлежит. Увидев фотографии и прочитав на них русские имена, пассажирка испугалась. На следующее утро она позвонила в ФБР. Начальники Рика объявили ему выговор с занесением в личное дело. "Этот вечер был одним из худших в моей жизни, — вспоминал он. — Я до сих пор помню, как у меня было тяжело на душе, поскольку считал, что на мне будет лежать ответственность за то, что Сергея убьют".

Несмотря на этот прокол, ЦРУ перевело Эймса с повышением в своё отделение в Нью-Йорке и поручило ему ещё более крупное депо. Рик должен был помогать в работе с начальником Федоренко — послом Аркадием Николаевичем Шевченко, вторым человеком в ООН. Первоначально, в 1975 году, когда Шевченко вступил в контакт с ЦРУ, он хотел дезертировать, но ЦРУ направило для встречи с дипломатом одного из своих лучших вербовщиков и тот уговорил Шевченко отложить свой побег и поработать в качестве агента.

"У нас был Шевченко, который имел доступ ко множеству дипломатических телеграмм и информации. В Москве у нас был Тригон, фотографирующий многие из тех телеграмм, о которых нам говорил Шевченко, и у нас был Сергей Федоренко в ООН, также поставляющий информацию, — говорил впоследствии Эймс. — Никто из них не знал друг о друге. У нас был также четвёртый источник под псевдонимом Федора. Он снабжал нас информацией из советской резидентуры в Нью-Йорке. Это было необыкновенное время!"

Рик и Нэн переехали в квартиру с одной спальней в дом под номером 400-Ист на 54-й улице Манхеттена. Из своей гостиной они могли видеть Ист-Ривер. Но несмотря на проживание в хорошем районе, супруги были практически нищими. Они лишились зарплаты Нэн, которая уволилась, чтобы поехать вместе с Риком, а цены в центре Манхэттена были гораздо выше, чем те, к которым они привыкли. "У нас было так плохо с деньгами, что, когда мы ездили в Пенсильванию к родителям Нэн, нам приходилось пользоваться автобусом". Один из родственников Рика позднее вспоминал о своём посещении его и Нэн в Нью-Йорке: "На Рике была совсем старая одежда, они едва сводили концы с концами, но, казалось, их это не беспокоило. Просто деньги для них не были столь важны".