Признания Ужасной мамочки: как воспитать прекрасных детей, пока они не свели вас с ума

Если бы мое сердце можно было разделить на части, это были бы три равные части, бьющиеся в унисон для каждого из детей.

Мои отношения с Лили – совершенно другая история. Глубокая любовь к ней смешивается с трепетом, озабоченностью, сожалением и надеждой. И все становится еще сложнее, когда я замечаю в дочери собственные черты. Она так эмоциональна: любит горячо, кричит громко, переживает сильно. Это иногда выглядит забавно, но чаще пугает. А самое страшное? Я отлично помню, что была точно такой же.

Мои отношения с подружками были настолько неустойчивыми, что я замазывала чернилами их имена в моем дневнике, а потом наклеивала сверху чистый кусочек бумаги, чтобы написать имя снова. Я помню, как вырезала отдельные лица из фотографий, а потом мне нужны были новые отпечатки, потому что мы помирились, и я снова хотела видеть эти лица на стенах моей комнаты. Мне объясняли, что «ненавидеть» – слишком сильное слово для описания чувств к девочке, у которой я ночевала на прошлой неделе, но я помню, что я испытывала именно ненависть. Меня всегда смущает насыщенность дружеских связей Лили, но я не должна бы смущаться – со мной было то же самое.

Я вижу, как Лили тайком съедает шоколадку, и вспоминаю, что вела себя точно так же, вступая в мир искаженного восприятия тела и проблем с питанием. Будет ли она годами кидаться из крайности в крайность, переживая, что ее тело плоское там, где не надо, и наоборот? Возможно ли вообще вырастить девочку, которая не будет испытывать подобных проблем? Как бы сильно я ни старалась, я чувствую себя полной неудачницей в этом вопросе. Может быть, я делаю неправильно, когда крашу губы перед выходом из дому? Может быть, мне стоит отказаться от педикюра, чтобы мои ногти на ногах выглядели естественно? Может быть, она начинает думать, что ее волосы некрасивые, когда видит, что я подкрашиваю свои? Меня мучают все эти вопросы.

Я вспоминаю, что в старших классах никогда не входила ни в какую компанию, а наблюдала жизнь сверстников как бы со стороны. И я надеюсь, что Лили сможет быть более общительной, сохраняя при этом ясное понимание своей индивидуальности. Но разве так возможно? Это все равно что смотреть на еду как на топливо и двигаться только по необходимости.

Я хочу для нее всего, о чем когда-то мечтала, но не получила: чтобы мальчик провожал ее домой из школы, чтобы у нее были близкие веселые подружки, чтобы она была уверенной в себе. В то же время как мать я хочу, чтобы субботними вечерами она подрабатывала нянькой – мне будет так спокойнее, потому что я буду знать, что она в безопасности и занимается понятным делом.

Меня очень беспокоит ее подростковый возраст. Если такой выплеск эмоций имеет место сейчас, что же нас ждет впереди? Я успокаиваю себя мыслью, что хуже уже не будет, но знаю, что это далеко не так. Я боюсь прыщей и маленькой груди, раздевалок и школьных танцулек. Я переживаю, что кто-то разобьет ее сердце и заставит ее усомниться в том, что она хороша. Я просто заболеваю, думая о том, что какой-нибудь урод за секунду разрушит ее уверенность в себе и доверие к людям, которые мы в ней так старательно воспитывали.

Говорят, что каждый человек получает ровно столько, сколько он может пережить, и я уверена, что именно поэтому у меня всего одна девочка. Но я так благодарна, что высшие силы решили, что я ее достойна! Я не променяю ее ни на что на свете.

Даже на меньшее количество истерик и хлопанья дверьми.

Глава 24 Эпидемия зуда в яичниках

...