Признаться в любви нелегко

– Давай не будем придавать этому слишком большое значение, Никола. Им всего лишь пять и шесть лет. Если мы будем вести себя так же, как до сих пор, они успокоятся, да и мы тоже.

– Но что это даст мне?

Бретт встал, обошел вокруг стола и присел на его уголок.

– У тебя есть выбор, – спокойно сказал он. – Остаться с нами до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать три, – вероятно, самый разумный вариант.

Ее глаза округлились.

– Я не могу.

– Почему? – спросил он.

– Я… – Она беспомощно посмотрела на него.

– Пока твоя карьера гончара идет вверх, все складывается для тебя как нельзя лучше. И если карьера – это то, к чему ты так страстно стремилась, – Бретт улыбнулся, – то теперь чувство страха невостребованности и неуверенности, которое мучило тебя, может пройти. Второй вариант, – продолжал Бретт, – это вести себя так, как две ночи назад.

Никола проглотила подступивший к горлу ком.

– Я не… – она откашлялась, – я не думаю, что мы должны придавать большое значение тому, что произошло две ночи назад.

– Нет? – На мгновение в его глазах мелькнула насмешка. – Это почему?

– Я сказала тебе… что случилось.

– Ты наговорила мне много чего, привела множество возможных причин, но я не могу не думать, что на самом деле есть простое объяснение. И это – обыкновенная ревность. Ты ревнуешь к Таре.

Никола встала и размахнулась, но Бретт поймал ее руку.

– Ой-ой, да ты становишься необузданной, Никола, – сказал он тихо, но угрожающе.

– Нет… это ты вынуждаешь меня… – горько возразила она. – Пусти меня!

– Не отпущу, пока не буду уверен, что ты не выкинешь чего-нибудь еще. Если… – Он прищурился и окинул ее взглядом с головы до ног, обратив внимание на то, как часто вздымается ее грудь. – Если дело не в чем-то другом.

– Что?

– Еще одно проявление твоего неожиданного и страстного желания экспериментировать. Проверяешь, насколько сильна твоя привлекательность. Вот что, – предположил он.

– А зачем мне это? – поспешно возразила Никола. – Ты так ясно дал мне понять, что просто проучил меня. Вряд ли, – с иронией добавила она, – ты можешь ожидать, что я поверила в свою привлекательность для тебя и…

– Это сомнительно, – прервал он ее.

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя, должно быть, короткая память, – проговорил Бретт. Его взгляд так скользил по ней, что ее бросило в краску.

Хуже всего ей было от осознания того, что этот человек, даже в те моменты, когда, казалось, она ненавидела его, заставлял ее тело испытывать страстное желание слиться с ним в единое целое. Даже сейчас, с отчаянием подумала Никола, я хочу принадлежать ему.

Она набрала полную грудь воздуха и сказала едва слышно:

– Отпусти меня, Бретт.

Он отпустил ее руку, но не сдвинулся с места, загадочно глядя на нее. Она снова села.

– Что с нами происходит?

Едва уловимая улыбка тронула его губы.

– Ты ревнуешь к Таре…

– Ревную? Да, она меня страшно раздражает! Например, какое ей дело, как идут мои дела с Ричардом?

Бретт усмехнулся.

– Наверное, она теперь и сама поняла свою бестактность. Но, возвращаясь к вариантам, о которых я упоминал, вот еще один. Мы могли бы… – Он замолчал, и их взгляды встретились, а у Николы появилось предчувствие, что сейчас что-то произойдет. – Мы могли бы сделать наш брак настоящим и прекрасным.

Она раскрыла рот, но несколько секунд ничего не могла произнести. Наконец сказала севшим голосом:

– Ты действительно пойдешь на это, Бретт? Женишься… в полном смысле этого слова… на той, кого не любишь, ради своих детей?

Его губы дрогнули.

– Любовь – это не такая простая вещь, как ты думаешь, Никола.

Она заглянула в его глаза.

– Ты хочешь сказать, «пуганая ворона куста боится»?

– Возможно. Но нас связывает очень много хорошего. Наши семейные отношения гораздо более гармоничны, чем у многих других – у Мейсонов, например, – сказал он иронично. – Мы не доводим друг друга до белого каления своими раздражающими привычками. И мы прекрасно управляемся с двумя детишками. Поверь, это весьма показательно. Можно даже утверждать, что наш брак состоялся во многих отношениях.

Прошла почти целая минута, прежде чем она заговорила.

– Хорошо. Но Тара… Мне кажется, она обратила внимание на то, что я ничего не добилась в своей жизни, пока…

– Таре за тридцать, Никола. И иметь юридическую специальность или быть концертирующей пианисткой – это лишь одна сторона жизни. Я уже говорил тебе, что ты умна и артистична и не должна чувствовать себя несостоявшимся человеком.

Она удивленно подняла брови.

– Дело не только в этом. Я должна сознаться, что вдруг представила ее – заправляющую домом, детьми. Представила, как она руководит Эллен, и… поняла, что мне это совсем не нравится.

– Так это значит, – спокойно сказал Бретт, только одно: тебе нравится быть хозяйкой моего дома!