Призрачная Америка

— Спасибо!

А в это время два человека в черных костюмах сидели в большом автомобиле с тонированными стеклами, стоявшем уже около часа у входа в их бар, и через специальную аппаратуру слушали их разговор. Когда Лещинский вышел, эта машина вдруг резко поехала, сбила его, затем дала задний ход, и переехала сбитого еще два раза. После чего быстро скрылась и вида.

… Когда Ричмонд подбежал к Лещинскому тот был еще жив.

— Вы знаете, я не жалею, что сделал именно такой выбор, – были его последние слова.

Уфолог

Мистер Линс беседовал с новым кандидатом на заведование кафедрой антропологии. Его собеседник – Самуэль Хиггинс – считался помимо прочего крупным специалистом по уфологии.

— Работая у нас, вы сможете узнать об этом намного больше, – вкрадчиво сказал ему Линс.

— Вот как? Ваш университет имеет какие-то наработки? – недоверчиво спросил Хиггинс.

— И вы даже не представляете, до какой степени серьезные! – подтвердил бывший иезуит.

— Вы сможете мне рассказать и показать что-то пока мне неизвестное?

— Не сразу, конечно. Сначала нужно пройти посвящение.

— Так вы просто религиозная секта? – презрительно сморщился Хиггинс. – Прикрываетесь наукой?

— Я бы не спешил с такими выводами. Просто инопланетный разум облечен в неорганические формы, поэтому для общения с ним нужно пройти определенную подготовку.

— Неорганическую? Но я же сам видел тела пришельцев, они были вполне органическими…

— Вот это и будет вашей задачей. Дело в том, что высшим силам космоса на данном этапе нужно, чтобы их считали чем-то похожими на людей. Они вообще принимают тот облик, которого от них ждут. Но некоторые люди могут видеть их подлинный облик, а это мешает реализации их планов. Поэтому ими дано поручение тем, кто их поддерживает на Земле, подготовить доказательства их органического существования. С этой целью у нас существует одна закрытая лаборатория, где мы выводим таких существ, в которых пришельцы потом вселяются и затем покидают их тела во время смерти.

— И из кого вы их выводите?

— Из людей. Вивисекция, эксперименты по мутациям. Полученные особи должны иметь круглую голову, большие глаза, зеленый цвет кожи, в общем ничем на людей не походить.

— А что такое летающие тарелки?

— Настоящим представителям инопланетного разума они не нужны. Они и так легко преодолевают любые расстояния. Это просто иллюзии, которые они легко могут вселять в умы людей. Но, возможно, нам имеет смысл сделать парочку таких тарелок по аналогии с нашими космическими кораблями, напичкать их зелеными мутантами и разбить в паре мест…

— А как же полеты в космос?

— Это делается с целью внушить людям уверенность, что горделивому человеческому разуму все возможно. Это также согласовано с теми, кому мы служим.

— Но, если это все правда, а я почему-то начинаю в это верить, то почему вы не боитесь мне все это рассказать?

— Потому что у вас отсюда два пути: либо на заведование закрытой лабораторией, либо туда же в качестве лабораторного экспоната для эксперимента…

Хиггинс деланно рассмеялся.

— А про кафедру антропологии вы забыли?

— Ах, это… — усмехнулся Линс. – Это такая мелочь, которая совсем ничего не значит. Если вы будете с нами, то у вас будут любые деньги и любые должности, хоть министра. Но вы скоро поймете, что это не главное… Так вы согласны с нами работать?

Хиггинс утвердительно кивнул головой.

Родители Пола

Родители Пола жили в маленьком городке всего в шестидесяти милях от Моуди. Эндрю, всю жизнь отработавший на шахте, получал пенсию, на которую теперь и жили он и его жена, посвятившая жизнь дому и заботе об их четырех детях. Сначала после отъезда из родного города им приходилось несладко: ведь им пришлось оставить и дом и землю – без шахты город потерял источник жизни. Но потом кто-то скупил всю недвижимость и землю в Моуди, ставшем частной собственностью. Как говорили, он купил и шахту, так что ее хозяин–конгрессмен теперь еще и при деньгах. И хотя покупатель и не стремился платить лишнего, вырученных денег у Эндрю и Патриции хватило на то, чтобы приобрести небольшой домик в другом городке неподалеку от родных мест.

Трое их детей жили в разных больших городах: Питер был лейтенантом американской армии и служил в Детройте, Эмма работала журналисткой в какой-то большой газете в Вашингтоне, Том имел свой небольшой бизнес в Нью–Йорке. Лишь от Пола не было вестей.

Патриция часто втайне от мужа плакала, вспоминая непутевого сына. «Наверное, мы что-то ему недодали, раз он предпочел нашей спокойной размеренной жизни полную неожиданностей жизнь этих хиппи…» Эндрю, втайне от жены, также иногда долго сидел, смотря вдаль. Старик думал, мог ли он сделать что-то, чтобы его сын понял тогда, что «правильно» жить лучше и приятнее, чем пытаться бессмысленно идти путем нарушения запретов, лишая себя при этом намного большего, чем их соблюдение. И жив ли сейчас его сын?