Призрачная Америка

Американская писательница и создательница одной из наиболее спорных философских систем 20 века Айн Рэнд писала: «Вы спросите, что является самым ярким достижением американцев? Я считаю то, что люди этой страны придумали выражение «делать деньги». Ни в одном языке мира, ни у одного народа не было такого словосочетания. Испокон веков люди считали богатство статичным – его можно было отнять, унаследовать, выпросить, поделить, подарить. Американцы стали первыми, кто осознал, что богатство должно быть сделано. Выражение «делать деньги» стало основой новой морали этой части человечества». Федеральная резервная система США делает деньги для всего мира в прямом смысле этого слова…

Выигравший гражданскую войну между Севером и Югом, закончившуюся объединением США и погибший от пули подосланного убийцы американский Президент Авраам Линкольн писал: «В недалеком будущем наступит перелом, который крайне беспокоит меня и заставляет трепетать за судьбу моей страны… Приход к власти корпораций неизбежно повлечет за собой эру продажности и разложения в высших органах страны, и капитал будет стремиться утвердить свое владычество, играя на самых темных инстинктах масс, пока все национальные богатства не сосредоточатся в руках немногих избранных, — а тогда конец республике».

Случайная оговорка в 2005 году Президента США Джорджа Буша в какой‑то мере отражает отношение этой олигархии и собственно к американскому народу. Перевод его «перла» на русский язык выглядит так: «Они никогда не перестают думать о том, как бы навредить Америке. Мы тоже не перестаем об этом думать».

О нравственности в Америке даже в эпоху, которую сегодня некоторые пытаются представить, как ее расцвет интересно написал Марк Твен: «Год назад я был добродетельным человеком. А теперь, когда я столкнулся с нью йоркскими нравами, совести у меня осталось не больше, чем у миллионера».

В заключение, обращаясь к будущим критикам романа, хотелось бы привести еще одну цитату, на этот раз Оскара Уайльда: «В Америке, в Скалистых горах, я видел единственный разумный метод художественной критики. В баре над пианино висела табличка: «Не стреляйте в пианиста — он делает все, что может».

ЧАСТЬ І

ГОРОД МОУДИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Городок

Город Моуди был когда‑то идиллическим городком «американской мечты», в том смысле, который придал этим словам Джеймс Адамс в написанном в период Великой Депрессии историческом трактате «Эпос Америки» — «мечта о стране, где жизнь каждого человека будет лучше, богаче и полнее, где у каждого будет возможность получить то, что он заслуживает». Это был шахтерский городок с населением в несколько тысяч людей. Каждому из его жителей находилось дело; даже в период Великой Депрессии шахта не простаивала.

В Моуди были школа, католическая церковь, несколько магазинов. Преступности здесь почти не было, новых людей на протяжении десятилетий было так мало, что приезд любого чужака становился событием. Хозяин шахты жил далеко от этого городка, да и вообще от всех благ цивилизации они были отгорожены растянувшейся на десятки километров пустынной местностью. А местная администрация, как шахты, так и городка, была вполне патриархальной; их жизнь не отличалась от жизни других горожан настолько, чтобы вызывать зависть и «классовую ненависть». Не видя чужой роскоши, но имея все необходимое, горожане Моуди считали, что американская мечта на них сбылась.

Для Америки вообще характерно религиозное отношение к труду; для жителей Моуди это было характерно вдвойне. Всякий, кто не работал, просто не мог бы найти здесь себе места: каждый – и мэр, и учителя, и домохозяйки, не говоря уже о работниках шахты, смотрел на всю свою деятельность, как на особое служение, наполняющее смыслом их жизнь.

Отец Альберт – настоятель местного храма, всячески это мироощущение в горожанах поддерживал, тем более, что практически все они были его прихожанами. Для католиков вообще‑то не характерно такое трепетное отношение к труду, как у протестантов. Но бытие отца Альберта определяло его сознание: он проходил свое служение в определенной среде, и не мог с этим не считаться. Священник был уже немолодым человеком: ему исполнилось шестьдесят лет. До назначения в Моуди, он десять лет прослужил в католической миссии в Латинской Америке в местах, где каждый день кого‑то убивали, где насилие и пытки были обыденностью. Поэтому иногда ему казалось, что попав в Моуди, где он служил уже пятнадцатый год, он попал в земной рай. Священник ценил ту жизнь, которую имел здесь, и учил тому же своих прихожан. А они, хотя и не знали в большинстве своем той изнанки жизни, которая была известна ему, также были вполне довольны тем, что имели.