Призрачная любовь

— Нам придется оплачивать уроки карате, чтобы его не били каждый день в школе.

— Ладно, как насчет имени Батч? — спросил мистер Браун. — Для девочки, естественно.

Несмотря на темноту, я увидела, как он приглушил ее смех поцелуем.

— Ну что, приступим к зачатию? — спросила она.

— Лучше подождать, если ты не хочешь париться с животиком жаркими летними днями.

— Я не против, но только не давай мне скучать.

Хруст простыней заставил меня вылететь в гостиную. Мой ум терзался мыслями, перед которыми логика трусливо поджимала хвост. Я беспокойно перемещалась по комнатам, неосознанно вздымая шторы или вызывая скрип половиц. Во мне кипела ярость плененной пантеры. После отчаянных метаний я долго сидела на крыше и смотрела на звезды. Мой ужас был необъясним. Возможно, меня пугало интуитивное знание о том, что младенец почувствует мое присутствие. Эта мысль застряла комом в моем горле. Будет ли ребенок бояться меня? Внутренний голос отвечал мне: «Да, ты опасна для него». Внезапно я поняла, что стала нежеланной в доме мистера Брауна — это хуже, чем быть незваной гостьей. Я попыталась вспомнить свою жизнь в домах других хозяев, но вместо этого увидела жуткий образ: дверь подвала и полку с корзинами. Я помчалась к машине, надеясь спрятаться там от навязчивых мыслей. Забежав в темный гараж и свернувшись калачиком на заднем сиденье автомобиля, я разрыдалась. Из меня изливались безводные потоки слез, не приносившие никакого облегчения. Мне хотелось убежать в классную комнату или в библиотеку, однако я понимала, что это было невозможно. Слишком далеко для обреченного призрака. Я не могла перемещаться в одиночку на такие расстояния. Мне, безутешной пленнице, лишь оставалось обливаться до утра сухими, как кость, горькими слезами.

4

На следующий день я должна была контролировать творческую деятельность моего хозяина, но, вопреки традиции, впустую кружила у его стола. Меня отвлекали мысли о Джеймсе и о запланированном ребенке Браунов. Когда прозвенел первый звонок, я взглянула на страницу рукописи. Мистер Браун так много раз записывал и вымарывал одну и ту же фразу, что протер бумагу до дыр. Мне стало стыдно за свое эгоистическое поведение.

После обеда в кабинет начали входить одноклассники Джеймса. Я расположилась за партой в последнем ряду. Когда мой друг сел около меня, я демонстративно отвернулась. Почувствовав неладное, он тоже не стал ничего говорить. Мистер Браун перелистывал странички с домашними заданиями. Внезапно он приподнял один лист и перечитал его заново.

— Вот, — сказал он классу, — хороший пример описания. Послушайте, пожалуйста. «В библиотеке пахло старыми книгами, напоминавшими мне тысячи дверей в другие миры».

Мистер Браун сделал паузу и осмотрел комнату. Его взгляд задержался на Джеймсе:

— «Я слышал тишину, рожденную разумом Бога, и чувствовал присутствие кого-то невидимого на соседнем стуле. Сотрудница библиотеки с подозрением наблюдала за мной, но это место было священным для меня. К тому же я в тот миг сидел с небесной покровительницей всех читателей».

Мистер Браун прочистил горло и, глядя на страницу, продолжил:

— «Внезапно пульсирующий божественный свет придвинулся ко мне и пронесся через мое тело, словно…» — Учитель снова сделал небольшую паузу: — «…словно промельк некогда забытой вечности. Она ушла. В ноздри ударил запах плесени старого здания. Я услышал тиканье часов и увидел пустой стул. Если бы кто-то попросил меня теперь описать библиотеку, я сказал бы, что нахожусь в дурацком месте, где нельзя слушать музыку и есть бутерброды. Она ушла. Библиотека превратилась в отстой».

Два парня засмеялись, но это было нерешительное хихиканье, которое быстро растворилось в тишине. Мистер Браун по-прежнему смотрел на страницу, хотя он прочитал там каждую строку. Возможно, он выискивал что-то в белых промежутках между словами. Я повернулась к Джеймсу. Тот хмуро уставился на свои руки. Наконец мистер Браун неохотно опустил лист бумаги на стол.

— Почему я считаю это хорошим описательным текстом? — спросил он у класса.

— Потому что библиотека — это точно отстой, — фыркнув, ответил парень, сидевший на передней парте.

Мистер Браун проигнорировал смех. Он с особым выражением вглядывался в лица учеников, как будто впервые увидел в глазах ребят нечто сказочное и очаровательное. Одна из девушек нерешительно подняла руку. Учитель кивнул ей.

— Потому что автор описал, как это пахло и звучало, а не только как выглядело, — предположила она.

— Своеобразное, но верное наблюдение. — Мистер Браун с трудом сдержал смех. — Что еще?

Джеймс смущенно пригнулся к парте. Хотя учитель не называл его фамилии, он, видимо, стеснялся возможного внимания. Я склонилась к нему с простым намерением прошептать слова одобрения. Но когда мои губы приблизились к его виску, я не смогла удержаться. Обвив руками Джеймса, я поцеловала его в бровь.