Призрачная любовь

Рука Цезаря скользит по моему бедру и спускается ниже, пока снова не касается обнаженный кожи, но на этот раз он не идет по тому же пути вверх, а задерживается, потому что его пальцы приближаются к моей сердцевине, и в тот момент, когда они касаются моей киски и мои бедра вздрагивают в ответ, Айзек поворачивается и уходит.

Агония разрывает меня, и без его взгляда чары рассеиваются, и я чувствую себя грязной.

— Прекрати, — говорю я, и все мое тело напрягается. — Остановитесь, пожалуйста.

Двое мужчин тут же отстраняются, их руки исчезают с моего тела, как будто я причинила им физическую боль, и я отворачиваюсь, а мои глаза уже начинают наполняться слезами. Мне нужно все исправить. Как, черт возьми, я могла подумать, что это хорошая идея? Айзек никогда бы не опустился до такого уровня, чтобы пытаться причинить мне боль таким образом.

— Вау, красотка, все в порядке? — спрашивает Цезарь. — Мы не причинили тебе вреда?

— Нет, вовсе нет, — говорю я им, позволяя им увидеть сожаление в моих глазах. — Извините. Я просто… я в растерянности. Мне не нужно было приходить сюда сегодня вечером.

— Ни слова больше, — говорит другой парень, прежде чем они оба кивают и уходят.

Какого черта я наделала?

Мне нужно выбираться отсюда. Только как я могу оставить все так с Айзеком? Мне нужно его увидеть.

Не желая рисковать и забирать свой напиток после того, как его поставил какой-то мужчина, с которым я никогда не встречалась, я оставляю его и пересекаю VIP-зал. Мои руки трясутся, когда я пытаюсь смахнуть слезы. Боже, он больше никогда не заговорит со мной.

Зная, что он должен быть где-то здесь, я подумываю вернуться в бар и спросить, не могут ли они позвать его для меня, но есть только одно место, куда, я знаю, он придет за мной, где мы сможем по-настоящему побыть наедине и поговорить обо всем — темная комната.

Минуя бар и Бекс, я дохожу до знакомой комнаты и делаю шаг внутрь, приглушая свет, как я люблю. Достаточно светло, чтобы я все еще могла видеть, но достаточно темно, чтобы успокоить мои нервы. Я больше не нервничаю из-за него, если не считать бабочек, но мне кажется правильным вернуть нас к истокам.

Пройдя в центр комнаты, я приготовилась ждать. Он не будет бегать за мной, как влюбленный дурачок. Он заставит меня страдать, оставит меня здесь ровно на столько, чтобы я задумалась, придет ли он вообще, но в конце концов он придет, потому что не сможет смириться с мыслью, что причинил мне боль, даже если я была хладнокровной сукой, которая решила заставить его страдать.

Что я могу сказать? Айзек Бэнкс — лучший человек, чем я. Он всегда был таким.

Секунды быстро превращаются в долгие, томительные минуты, и вот уже прошло не менее тридцати минут, когда я наконец слышу, как за мной закрывается дверь. Облегчение переполняет меня, и я закрываю глаза, испуская тяжелый вздох.

— Прости, — хнычу я, уверенная, что он не слышит меня из-за громкой музыки в клубе, но я знаю, что он это чувствует. Он всегда это чувствует.

Айзек не отвечает, но, когда я чувствую легкое прикосновение к своей талии и мягкое дыхание у плеча, я прижимаюсь к нему. Его рука крепче обхватывает меня, прижимая к себе, но, когда мне в нос попадает его одеколон, мое тело напрягается.

Это не Айзек.

— Мой милый ангел. Такой чистый и невинный. Я знал, что ты будешь ждать меня.

Мои глаза расширяются от ужаса, и я разворачиваюсь, вырываясь из хватки мужчины.

— О, нет, нет, нет, — выпаливаю я, обнаруживая позади себя Райатта Маркина. — Мне очень жаль. Я ждала Айзека.

— Ты оставила дверь открытой, — мурлычет он, подходя ко мне и отслеживая каждое мое движение, когда я отступаю. — Ты, конечно, уже знаешь правила поведения в приватных комнатах.

Я качаю головой, и меня охватывает замешательство. Я имею в виду, да. Я знаю правила. Если я оставлю дверь открытой, любой может войти, но я сказала “нет”. Разве он не должен был сразу же отступить, как это сделали Цезарь и его друг? Я что-то не так поняла? Я — честная добыча? Мне кажется, это неправильно. Мне это не нравится.

— Нет, я… прости. Я не подумала, — говорю я ему, пытаясь обойти его, чтобы подойти к двери. В конце концов, он тот самый мужчина, о котором меня предупреждал Айзек… — Позволь мне уйти с твоего пути, чтобы ты мог продолжить свой вечер.

— Да ладно тебе. Не будь такой, — говорит он, его взгляд скользит по моему телу с болезненным голодом, и он делает шаг в сторону, чтобы преградить мне путь к отступлению. — Тебе не кажется, что Бэнкс уже получил от тебя свою изрядную долю? Я не собираюсь лгать, он держал тебя взаперти в этой комнате, держал тебя подальше от всех остальных, и это навело меня на мысль, что в тебе должно быть что-то действительно особенное, что-то, чем он не хочет делиться. И я понимаю, на тебя, конечно, приятно смотреть, но без этого платья ты была бы еще красивее.

Он тянется ко мне, и мои глаза расширяются.

— Нет. Не прикасайся ко мне, — рычу я, все мое тело напрягается, а сердце начинает бешено колотиться в груди. — Мне это неинтересно. А теперь убирайся с моего пути. Я ухожу.