Призрачная надежда

- Да успокойтесь вы все! - закричал Алукард, не выдержав постоянных упреков. - Вы оба меня уже замучили! Да я треснул его кирпичом по башке, да я потом в ней копался! Я даже его крест сорвал и выкинул в кусты! Потому что он сильно меня бесил! И вот такая я какашка и этим я горжусь! - Рявкнул вампир. Последнее слово он произнес так громко, что все даже невольно замедлили шаг. Наступила тишина. Все шли молча, смотря себе по ноги, только Алукард косовато поглядывал на Сола и Клауса. Тут к нему с сади подошла Лисель и повисла на шее.

- Что такое мой волчоночек? - ласково сказал вампир, останавливаясь и обнимая девушку.

- Ничего. Просто я хочу услышать продолжение этой истории, - заигрывающим голосом произнесла девушка.

- Я тебе потом как-нибудь расскажу… наедине.

- А мне сейчас хочется.

- Хорошо.

- Какой же ты у меня хороший! - сказала Лисель и поцеловала вампира в щечку. Она выпустила его из своих изящных, белых ручек, повернулась к Кате и Лэйн и подмигнула им. В ответ они улыбнулись.

- Ну, раз уж на то пошло, то слушайте дальше, - нехотя проговорил Алукард.

- Мы все во внимании, - сказал Сол.

- Там рассказывать-то практически нечего. Когда он потерял сознание, я прочитал его мысли и к моему удивлению имя, фамилии, отчество, дата рождения, адрес и даже визуальный образ хранящиеся в его памяти совпали с теми данными женщины, к которой когда-то я приходил. Единственное я видел ее лет на десять помоложе, чем Клаус, а так все то же самое. Раз все совпадает, значит, есть всего два варианта, первый: вы дети моего хозяина и тогда все встает на свои места, и второй вариант: вам просто показали первую попавшеюся женщину и сказали, что это ваша мать, тогда кто вы такие и кто ваши родители совершенно не известно. Выбирайте, что вам больше нравится.

- Мне больше нравится первый вариант, хотя если так вдуматься, то мне по фигу кто мои настоящая мать и отец, - сказал Сол. - Я точно знаю, кто меня вырасти, выкорми. Я ее люблю, считаю мамой, а на остальных мне плевать.

- Сол, как ты можешь, так говорит!? - ангел даже спотыкнулся от слов брата.

- Пернатый, даже поговорка такая есть, мать не та, что родила, а та, что вырастила. Меня с биологической матерью не связывает ровным счетом ничего, - бес развел руками. - Я ей даже спасибо сказать не могу за то, что она меня родила. По мне так лучше бы меня вообще не было. Я же даже толком не живу, я только существую и постоянно страдаю.

- Сол, ты не прав! То как тебе жить, зависит только от тебя! И то, что ты страдаешь, тоже, - сказал Клаус.

- Ага! Обломись! Страдать-то мне как раз приходится из-за тебя, твоего Бога и его проклятой религии! - нервозно прокричал черт, - у меня это уже все поперек глотки стоит! Может, мене вся эта жизнь уже осточертела! Может, я просто хочу любить и быть любимы и все, больше ни чего! А из-за него я не могу ничего! Я как будто бы связан по рукам и ногам! И ты еще будешь говорить, что все зависит от меня!? От меня только зависит где мне нажраться и под каким забором потом валятся! Вот что от меня зависит, а все остальное уже за меня решили Бог и Дьявол!

- Эй, эй ты успокойся, - вмешался Вайс, - ты это чего вдруг завелся?

- Да потому что мне это уже все наст… (Сол достаточно грязно выругался и мне бы не хотелось писать то, что он сказал. Но чтобы смысл и экспульсивнось особо не терялись, я написала первые несколько букв, чтобы вы сами додумали, что он хотел сказать).

- Да ладно тебе. Успокойся.

- Я спокоен… - буркнул себе под нос Сол, - совершенно спокоен…

- Вот и прекрасно.

- Давайте закроем эту тему пока мы тут все не передрались, - рассудительно предложил Като. Его единогласно поддержали.

Путешественники молчали не долго, особо болтливый Ки сразу начал болтать.

- Хотите, анекдот расскажу?

- Валяй.

- Едут в общем в поезде женщина и ее дочка, молоденькая тока двадцатилетняя. А вмести с ними в купе едет прапор с солдатом. Все молчат, думают о своем. За окном солнце светит, птички поют и все такое. Тут поезд заезжает в туннель, в купе сразу становится темно. И в полной темноте слышится пощечина. Поезд выезжает из туннеля, в купе снова становиться светло. Все продолжают молчать и думать каждый о своем. Мать такая думает: "Молодец дочка! Может за себя постоять. Ее кто-то ущипнул, а она не дала себя в обиду". Дочка думает: "У какая у меня мама. Ее кто-то хотел закадрить, а она сразу пощечину. Молодец". Прапор думает: "Молодец солдат. Не спасовал, только обидно, что в темноте перепутали и мне пощечину врезали". А солдат думает: "Если еще один туннель будет, я ему еще врежу".

- А вот тоже слушайте. Короче в эстонском метро: "О-о-осторожно-о-о! Двери-и-и закры-ыва-а-аются! Сле-е-едующая-я-я ста-а-анция метро-о-о… О! А вот собственно и она-а-а!" - сказал Вайс. Все засмеялись. Дальше вновь подхватил Ки.

- Комиссия в психушке. Главврач показывает палаты: "А этот пациент считает себя Дунканом Маклаудом. Самый запущенный случай, мы его уже 200 лет лечим".