Призрачная погоня

Я в недоумении уставился на него одним глазом, а вторым попытался следить за отцом, который двинулся дальше. Только и смог из себя выдавить возмущённое восклицание:

– Так ить… еловая жизнь! Его ещё допросить следовало!

Дед Назар мне пригнулся к самому уху и доверительно прошептал:

– Не стоит с этими тварями даже разговаривать. – Раздалось ещё два выстрела: отец добил в затылок любителя кидаться ножами. – Они этого не достойны. Бешеных шакалов надо добивать сразу, чтобы не пачкаться о них даже словом.

– Так ведь этот майор и в самом деле из госбезопасности!

– Да хоть папа римский! – фыркнул старикан с презрением. И ему вторило два очередных выстрела: дёрнувшийся возле входной двери стрелок больше никогда не проснётся. А отец уже нагнулся над Хриплым.

Тогда как древний для меня и очень уважаемый родственник продолжал шептать:

– Правильно Павел мстит за свою супругу. Клялся, что уничтожит извергов, если ему только возможность представится. И уничтожил. И тебе грех на душу брать не придётся. А всё потому, что этот Яковчук твою мать посмел обидеть. А те все ублюдки. – Опять взмах руки на метателя ножей, стрелка у двери и жирного Помидора-Поросенко. – Осмелились к ней прикасаться. Держали… Мы бы давно им отомстили, ночью дом подпалив, да с ними вместе попытавшись сгореть, но они дежурили по ночам. Ну и опасались мы, что ты вернёшься, а нас не будет. Кто бы тогда тебя предупредил?..

Суть сказанного я понимал с трудом. Наверное, только через минуту до меня всё-таки дошло. Вначале показалось абсурдным: по всем историческим канонам моральные уроды вроде как насиловали девушек молодых и красивых. Нет, моя мать была всегда красивой, в этом я не сомневался. Но ведь она в возрасте! Как бы… Кто мог на неё покуситься? Кто посмел?! Каким надо быть для этого извращенцем?!

И тут же осадил сам себя:

«Чего это я?.. Мне только девятнадцатый год. Матери ещё только сорок исполнилось. Для мужчин под пятьдесят, которые себя ещё считают в самом соку, такая женщина не просто лакомая конфетка, а истинный кладезь искушения, соблазнов и похоти. Вот майор, оказавшись в душе полной скотиной, и не сдержался. Тварь! Все твари! Порву!..»

Дед Назар чутко следил по моему изуродованному лицу за моими эмоциями. Поэтому уловил момент, когда я начал сатанеть, пытаясь встать и схватить автомат. Уж как он повис у меня на груди, обняв за шею руками, а ногами за пояс, я никогда так и не пойму. Не мог такое совершить человек в его возрасте. Семьдесят лет всё-таки! Но он сумел. Как и успел меня остановить грозным окриком в самое ухо:

– Остынь, Борька! Угомонись! И без тебя отец справится! Тем более что кашевар Федька тут ни при чём. Сам у них на положении униженного прислужника работал. А Иван вообще – единственный самый вменяемый и человечный во всей этой компашке. Всё удивляемся, как он среди этих гадов затесался.

Меня всего потряхивало, и на приблизившегося отца я глядел налитыми кровью глазами. А он смотрелся на удивление спокойным. Точнее говоря, крайне опустошённым. Положил пистолет на стол и пробормотал:

– Вот и всё… В самом деле, остынь, сынок. Надо собираться… Причём уходить нам всем отсюда следует немедленно. В нашей городской квартире тоже засада сидит. Отсюда каждые четыре часа доклад делают: «У нас всё чисто, новостей нет!» Им в ответ: «Продолжайте!» Полтора часа осталось… Ну разве что снегопад не утихнет, поэтому немедленно вертолёт не пошлют, но уж несколько машин в момент отправят. Да и без рации сюда дозваниваются на их спутниковый телефон. Есть такой у этого скота…

И брезгливый взгляд в сторону трупа, ещё недавно бывшего целым майором.

А тут и мать из кухни отозвалась:

– Идите сюда! Я тут накрыла!

Ну да. Тут и она права. Одно дело спешно перекусить на поле боя. Там можно, там вокруг – противник. И другое дело – трапезничать на месте казни. Там, где лежат тела ублюдков, посмевших обидеть любимого мной, родного человека.

Дождавшись, пока дед с меня аккуратно сползёт, я первым двинулся на кухню. Но замер возле Хриплого:

– А этот?

– Помер. Вроде как пролом черепа… – пояснил отец. – Чем ты его так?

– Сам ударился… А жаль! – Пройдя в кухню, чмокнул в щёку мать, застывшую, уткнувшуюся взглядом в стенку: – Спасибо! Быстро ты! И пахнет обалденно!

Она облегчённо выдохнула, глянула с каким-то восторгом на меня снизу вверх и возразила:

– Не я ведь готовила. Это он… – указала подбородком в угол, где сидел кашевар, плотно прижавшись спиной к стене. – Умеет хорошо стряпать. Хвастался, что техникум кулинарный окончил с отличием… Кстати, что его так держит? Словно придавило…

Парень в самом деле не сам прижимался, а дыша через раз, с выпученными глазами, пытался вдохнуть под чьим-то прессом. И я тотчас вспомнил о серпансе:

– Второй! Отпусти его! Он ведь тоже небось голодный…

Плечи кулинара обвисли, он судорожно и громко задышал. Глядя на его бледное, вытянутое лицо, ни за что бы не поверил, что он может представлять нам какую-то угрозу. Да и родители считали точно так же: