Призрачная погоня

– Очень приятно! И жаль, что я не был знаком с вами раньше (да я даже не слышал о таких!). Наверное, по причине, что жил далеко, да и путешествовал мало. Разрешите представиться, Чингачгук, из рода Атлантов (эх, люблю же я звучные имена на себя примерять!). Это в Заозёрье, если вы не в курсе. Чудное место, я вам скажу, правда, и добраться до нас невероятно сложно. Хотя последние двадцать лет я жил в Пимонских горах…

Публику это впечатлило, кроме одной особы:

– Где мои сто золотых? – жёстко потребовала девица, не верящая ни одному моему слову. Остался только последний шанс, и я попытался выйти с честью из создавшегося положения:

– Всегда положено давать претенденту три попытки заслужить некое право или привилегии. Год я служить не собираюсь. Родственником или близким не являюсь. Значит, теперь жду третьего «или».

– И как ты себе его представляешь? Даю три попытки меня заинтересовать.

– Ну-у-у, – задумался я. – К примеру… Ты ведь не замужем? А ведь сильно хочется в твоём возрасте?

– Окстись! Господин с красной головой! – рассмеялась она. – Глянь на это со стороны: кто ты и кто я? И подумай о нелепости подобного. Скорее император тебя в зятья позовёт, чем я только мысль допустила бы о таком замужестве.

– Ладно… Мы и в самом деле не пара, – согласился я, решив тотчас двинуть вперёд непробиваемый аргумент: – Тогда… к примеру… В твой список попадают люди, уничтожившие лично десяток зроаков? Или кречей?.. Или…

– Достаточно! Такой человек принимается в круг моих самых близких родственников и друзей моментально, навсегда и беспрекословно.

– Даже так? – решил я в шутку поиграть словами и понятиями. – Тогда герой, уничтоживший двадцать людоедов, – несомненный претендент на твою руку и сердце. Так?

– М-м? – какие-то опасения и здравый смысл сдерживали от неосторожного слова.

– А если тридцать? – нажимал я количеством, собираясь поднимать до полусотни. Но и этого хватило. Да и не факт, что девице приходилось в своей жизни сталкиваться с теми героями, которые могли похвастаться списком десяти убитых отродьев или их приспешников. Поэтому Эмма заявила вполне ответственно:

– Если тридцать, то за этим мужчиной я пойду в огонь и в воду! – и тут же с нарастающей злобой добавила: – С такими вещами не шутят! Если ты имеешь право на это, то огласи немедленно количество убитых тобой врагов!

Вот я и заторопился, радуясь тому, что выкрутился, и тому, что слишком далеко зашедший обмен колкостями удаётся завершить с минимальными для себя потерями:

– Клянусь силами шуйвов, что убил больше десяти зроаков!

Мне девица не поверила, обращаясь к одному из мужчин:

– Дядя Хельмут, ты как Двухщитный проверь, пожалуйста, нет ли в словах этого воина лжи.

Пришлось повторять, глядя прямо в глаза приблизившегося ко мне, скажем так, коллеги. Тот восторженно покивал, подтверждая мою правдивость, но не удержался от дополнительного вопроса:

– Ты сказал «больше». А насколько именно больше?

– У-у-у! Какое это имеет значение, – отмахнулся я, собираясь раскланиваться уже во второй раз. – Пусть будет цифра «одиннадцать».

Мужик отрицательно замотал головой:

– Нет, неправда! Больше! А сколько конкретно?

– Да какая разница? Я попал в список близких друзей – и уже счастлив. Сэкономил сто золотых, которых, честно признаться, у меня с собой-то и не было. Так что ещё раз спасибо…

– Разница большая! – с пугающими меня интонациями включилась в разговор женщина. Похоже, супруга или сестра Хельмута. – Если на твоём счету тридцать или более зроаков или кречей, то ты имеешь право забрать нашу племянницу Эмму прямо с этого места как законную супругу. Поэтому отвечай…

Вот тут я и понял, как порой люди позорятся после попадания с головой под волну страха. У меня так сжало, а потом резко вспучило желудок, что сдержался от позорного поступка ценой невероятных усилий. Чуть глаза не выпали. А разум попытался осознать творящееся рядом со мной безобразие:

«Что за наезды?! Что за издевательство?! У меня там очередь пропадает, а меня здесь вдруг на какой-то… ё-моё, женить решили!..» – и как тут не провалиться в ступор?

Мало того, и сама Эмма, побелевшая симпатичным личиком до состояния молока, чуть покачнулась от обуревающих её эмоций и прошептала, почти не шевеля губами:

– Тётя… Дядя Хельмут!.. Умоляю… Не надо…