Призрачные страницы истории

В пользу правдивости утверждений о чудесно спасшейся Жанне можно привести всего несколько, но зато весомых доводов. Она вступила в переписку, а потом имела свидание с братьями Жанны д'Арк, носившими теперь дворянскую фамилию де Ли, пожалованную им Карлом VII, а через них — с самим королем. Причем расходы по поездкам к королю оплачивали городские власти Орлеана. В городской счетной книге зафиксированы выплаты Пьеру де Ли за перевозку писем от его «сестры» Девы Жанны. Эти записи датируются июлем, августом и сентябрем 1436 года, и подлинность их не вызывает сомнений. В тех же расходных ведомостях имеется запись о выдаче Деве Жанне крупной суммы денег — 210 ливров «за добрую службу указанному городу во время осады».

Вскоре женщина, претендующая на то, что является Жанной д'Арк, вышла замуж за небогатого дворянина Робера д'Армуаза и стала известна под его фамилией. У нее родилось двое сыновей. В XVII веке был опубликован ее брачный контракт, но подлинник позднее затерялся или не существовал вовсе, так что можно предположить, что он был подделкой. То же самое следует сказать и о дарственном акте, по которому Робер д'Армуаз передавал какие-то владения своей супруге «Жанне Деве Франции». Дарственная (оригинал ее также не был разыскан) воспроизведена в старинной «Истории Лотарингии» и сопровождается разъяснением: «Это Орлеанская дева или, скорее, авантюристка, принявшая ее имя и вышедшая замуж за сеньора д'Армуаза». И опять вопрос — чему верить — акту дарения или опровергающему его дополнению. Стоит добавить, что оформление брака было связано тогда с формальностями, предусматривавшими предоставление документов о происхождении, которые вряд ли могли быть у лже-Жанны. Интересно отметить, что свидетелями, скрепившими своими печатями дарственный акт, были двое близких соратника Жанны д'Арк и один из них приходился кузеном тому. военачальнику, к которому первоначально обратилась пастушка из селения Домреми и который в сопровождении верных людей доставил ее к Карлу VII.

Нет сомнения, что жители Орлеана считали незнакомку хорошо знакомой им со времен осады города Орлеанской девой, когда она сама в июле 1439 г. приехала в Орлеан. Это был с ее стороны смелый шаг. Ведь тогда еще не существовало книг и портретов, по которым можно было узнать изображенных на них людей. Если выдававшая себя за Жанну д'Арк женщина не была Орлеанской девой, она вряд ли могла быть уверена, что настолько похожа на погибшую народную героиню, чтобы быть принятой за нее и не опасаться быть уличенной в обмане. Современник, противник Жанны д'Армуаз, королевский камергер Гийом Гуфье признавал ее удивительное сходство с Орлеанской девой (правда, это мнение нам известно только из источника, относимого к 1516 году и может касаться еще одной лже-Жанны). Барельеф Жанны д'Арк, датируемый первой третью XV столетия и находящийся в музее города Людона, и медальон, на котором изображена Жанна д'Армуаз, относимый к более поздним десятилетиям того же века (он хранится в замке Жолни), подтверждают, что на них изображены женщины, похожие друг на друга. Но, может быть, это было сделано сознательно, чтобы обосновать притязания Жанны д'Армуаз?

Прибывшую в Орлеан женщину, которая выдавала себя за Жанну д'Арк, торжественно принимали городские патриции, ее ближайшие соратники во время осады. Некоторые из них вместе с Жанной участвовали в коронации Карла VII. С тех пор прошло совсем немного лет, и вправе ли мы через более чем пять веков оспаривать их убеждение, что они вновь встретили Орлеанскую деву? Традиционная версия предполагала, что мать Жанны д'Арк Изабелла Роме приехала в Орлеан только через год после пребывания в городе женщины, уверявшей, что она является ее дочерью. Историк Ж. Пем утверждает, что в записях городских расходов имеется упоминание о возмещении двум лицам денег, истраченных ими на содержание и лечение Изабеллы Роме в сентябре, октябре и ноябре. Запись эта может относиться только к 1439 г. Иными словами, если не ставить под сомнение ее подлинность, Изабелла Роме находилась в Орлеане в те же месяцы, когда город торжественно принимал Жанну д'Армуаз. В счетных книгах Орлеана потом регулярно отмечаются денежные выдачи «Изабелле — матери Девы Жанны». В записи, сделанной в июле 1446 года, она уже именуется «Изабелла — мать покойной Девы Жанны», как и во всех записях до Пасхи следующего 1447 года. Не означает ли это, что к началу 1447 года стало известно о смерти Жанны д'Армуаз? (Правда, сторонник традиционной версии историк П. Гийом, изучив расходные книги Орлеана, обнаружил, что выражение «Дева Жанна» без добавления «покойная» встречается и после 1447 года. Это с известной натяжкой можно отнести за счет небрежности писцов.)