Призрачные страницы истории

Пороховой заговор происходил в годы временного затишья в противоборстве сил протестантизма и контрреформации. Еще до заключения мира между Англией и Испанией, в конце жизни Филипп II должен был признать неудачу своего вмешательства в религиозные войны Франции. Они закончились к середине последнего десятилетия XVI века, воевавшие стороны согласились на признание королем Генриха IV, перешедшего снова в католичество и провозгласившего в Нантском эдикте принцип веротерпимости. В 1598 г. был подписан Вервенский мир между Францией и Испанией, восстановивший границы, которые существовали до начала религиозных войн. Но окончание второго этапа активного противоборства двух враждующих лагерей еще далеко не означало прекращение конфликта, который продолжался методами дипломатии и тайной войны. Силы контрреформации не могли примириться с сохранением на троне Франции бывшего еретика, проводившего политику веротерпимости внутри страны и внешнюю политику, освобожденную от религиозных пут, позволявшую искать союзников вне зависимости от их веры.

Не менее 19 раз совершались покушения на жизнь Генриха IV, в нескольких были прямо замешаны иезуиты, некоторые из них угодили за это на эшафот. Но даже после внешнего примирения Генриха IV с «Обществом Иисуса», даже после того как король избрал себе духовником члена ордена, ему по-прежнему грозили иезуитская пуля, яд и кинжал. Не прекращала своих интриг и испанская дипломатия, считавшая французского короля главной силой, сплачивавшей антигабсбургский лагерь. Испанский вице-король Неаполя заявил руководителю одного из заговоров маршалу Бирону: «Первое дело — убить короля. Надо устроить это так, чтобы уничтожить всякие следы соучастия». Заговор Бирона потерпел неудачу, но покушения не прекращались.

Через несколько лет, 14 мая 1610 г., когда Генрих ехал в экипаже по узкой парижской улице, на подножку кареты вскочил коренастый мужчина и несколькими ударами кинжала смертельно ранил короля. Это был католический фанатик из Ангулема, города сильно пострадавшего во время религиозных войн. Некоторые действия Жана-Франсуа Равальяка (так звали убийцу) напоминали поступки одержимого. Этот богатырского вида, тупой и мрачный детина с рыжей шевелюрой постоянно находился во власти религиозной экзальтации, был уверен в своей миссии осуществить божественное правосудие. Во время нередких галлюцинаций ему слышались трубные звуки, как бы взывавшие о мести. Он жадно внимал проповедям, в которых осуждались королевские милости гугенотам, поглощал сочинения иезуитов, объявлявшие святым делом убийство Антихриста на троне. Возможно, что к Равальяку приглядывались заранее, понимая, что этот придурковатый малый может оказаться отличным орудием в умелых руках. После же покушения судьям явно не хотелось искать соучастников убийцы. Ведь власть перешла в руки регентши Марии Медичи, которая находилась под влиянием людей, являвшихся противниками политического курса убитого короля. Равальяк даже на эшафоте твердил, что не имел сообщников, но это лишь доказывает, что он сам верил, будто действовал в одиночку.