Призрачный бал

– Ладно, ладно! Я согласна! – девушка зажмурилась и тут же ощутила коснувшееся щеки тепло. – Что я должна делать?

Где-то вдалеке раздался смех. Лиза осторожно приоткрыла глаза и с облегчением увидела, что граф стоит у огромного окна и смотрит на обезумевшую стихию.

– Посмотри, как красиво! Я снова живу, когда вижу эту страсть и неистовство! Эту искренность. Та, перед кем я виновен, тоже была такой. Она думала, что подчинила меня глупыми заговорами, но я подчинился сам! Я позволил ей себя возродить, но она меня убила. Ты, верно, не понимаешь? – Он обернулся и поманил: – Иди ко мне.

Лиза, нечего делать, направилась к нему, а эхо множило ее шаги. Наконец она достигла окна и восхищенно уставилась на сетку молний, раскрасивших черное небо, а граф смотрел на нее. Наконец произнес.

– Помоги мне. Найди мой подарок, и она снова придет ко мне на этот бал…

– Нет никакого бала! – Лиза покосилась на графа, а он вдруг рассмеялся низким, грудным смехом.

– Нет бала? А если я тебе его покажу? Дай руку.

– Эм… – Лиза в панике спрятала руки за спину, но его уже было не остановить. Рама окна вдруг распахнулась, оказавшись дверью, ведущей на мансарду. Руки графа холодом пронзили плечи, и Лиза, не в силах побороть боль и отвращение, шагнула вслед за ним в грозу. Только вместо того чтобы попасть под дождь и ураганный ветер, вдруг оказалась среди разряженных дам и кавалеров…

Золотые канделябры украшали столы, ломившиеся от всевозможных яств, блики свечей рубинами горели в бокалах с красным вином, вспыхивали огнем грани бриллиантов, украшавших шеи приглашенных дам, и играл вальс. Лиза оглядела свое любимое бордовое платье и надменно усмехнулась. Даже теперь, сменив статус ведьмы на статус фаворитки графа Воронцова, надев бархат и рубины, она чувствовала себя чужой на этом празднике жизни.

Нет радости, нет счастья. Только тело поруганное, да любовь несбывшаяся, тайная.

Ее запястья крепко сжали холодные пальцы графа.

– Любимая, а я тебя искал. Сегодня великий день. Я так долго его ждал…

Ждал…

Образы бала исчезли, возвращая ее в прошлое, где она уже была не Лизой, а нелюдимой девушкой Варварой…

С самого утра небо было затянуто тяжелыми грозовыми тучами. Они висели так низко, что, казалось, можно коснуться рукой бугристых боков.

На кладбище стояла почти осязаемая тишина. Покой и умиротворение царили повсюду, и лишь монотонная речь священника нарушала эту идиллию. Возле гроба собрались несколько человек: граф Дмитрий Воронцов, Захар с двумя молодчиками и две девушки из прислуги.

Мертвая графиня была похожа на поломанную фарфоровую куклу: белоснежная матовая кожа, чуть повернутая набок голова, на тонкой шее шелковый шарфик, скрывающий след от петли.

Граф, не проронивший ни единой слезинки, прикладывал к глазам белоснежный платок. Его лицо было похоже на восковую маску: застывшее и беспристрастное. Когда он подошел к гробу и наклонился, чтобы поцеловать супругу, где-то высоко прогремел гром и с неба упала первая капля дождя. Она потекла слезинкой по белоснежной щеке графини, прочерчивая мокрую дорожку.

– Плачет, – охнула одна из служанок, – смотрите, она плачет.

Обе девушки принялись креститься. Граф поморщился и, промокнув «слезинку» платком, приложился губами ко лбу графини.

– Лицемер. Ты никогда не любил меня.

Голос сначала прозвучал в голове Вари, а потом возле гроба, словно из тумана соткалась фигура графини. Ей было совсем не холодно в легком платье. Она подошла к Воронцову и полупрозрачной ладонью провела по его щеке. Граф никак не отреагировал.