Призрачный маяк

В то утро она проснулась от холода. Она лежала на полу с юбками, задранными до талии, но в доме никого, кроме нее, не было. С пересохшим ртом и безумной головой болью Эмели поднялась на ноги. Между ног саднило, и когда она потом пошла в туалет, то заметила кровь на внутренней стороне бедра. Когда через несколько часов Карл с Юлианом вернулись с маяка, они сделали вид, что ничего не произошло. Эмели весь день фанатично занималась уборкой, чтобы успокоить нервы. Никто ей не мешал. Даже духи. Они хранили молчание. Ужин должен был быть в пять. Механическими движениями Эмели принялась чистить картошку и жарить рыбу. Только когда снаружи раздались шаги Карла и Юлиана, руки ее слегка дрогнули. Мужчины вошли, разделись и сели за стол.

Так и провели они последние дни зимы, не заговаривая о случившемся. Только внутри Эмели навечно поселился холод. Сердце ее обледенело, как море вокруг острова. Но теперь лед начал трескаться, и Эмели частенько сидела на скамейке на улице, наслаждаясь лучами весеннего солнца. Порой она улыбалась своим мыслям, потому что теперь была уверена. Сначала Эмели долго сомневалась, потому что плохо знала свое тело, но потом сомнения исчезли. Тот ужасный вечер принес свои плоды. У нее будет ребенок. Ей больше не будет одиноко на острове. Она будет заботиться о малыше. Зажмурившись, Эмели прижала руку к животу.

Кто-то подошел и присел рядом с ней на лавку. Но, открыв глаза, Эмели никого не увидела. Но все равно ей было приятно быть не одной.

Лучи утреннего солнца окрасили полоску горизонта в розовый цвет. Энни стояла на мостках и смотрела в сторону Фьельбаки. Гостей она не ждала. Ей не хотелось, чтобы кто-то вторгался в их с Сэмом мир. Но когда позвонили из полиции, она не могла ответить «нет». К тому же ей нужна была помощь в решении одной проблемы. Еда практически закончилась, а она не могла набраться мужества позвонить родителям Матте. И раз уж ей придется принимать посетителей, то пусть хоть привезут еды. Энни попросила купить для нее самое необходимое. Конечно, это наглость — просить незнакомых людей о такой услуге, но у Энни не было выбора. Сэм еще болен. Поездка в деревню не пойдет ему на пользу. А если не наполнить холодильник и шкаф, они умрут с голода. Тем более что Энни не собиралась пускать их дальше причала. Это ее остров. Единственный, кому можно было ступить на берег, — Матте. При мысли о Матте на глаза набежали слезы. Энни все еще чувствовала прикосновение его рук и губ на своей коже. Ее ноздри помнили его запах, одновременно хорошо знакомый и новый — с нотками зрелого мужчины. Энни не знала, что означает их встреча, есть ли у них будущее. Но все встречи не случайны. И это краткое свидание открыло окно новым возможностям и впустило свет в мрачную пустоту у нее внутри…

Энни смахнула слезы тыльной стороной ладони. Не стоит думать о грустном. И так в ее жизни много боли. Энни держалась за жизнь изо всех сил. Она жила ради Сэма. Матте уехал, но Сэм с ней всегда. Его нужно защитить. Сэм важнее всего на свете, важнее Матте. Защитить сына — ее долг. Ее единственная и главная цель в жизни. И сейчас, когда сюда едут чужаки, ей нужно сосредоточиться на главном.

* * *

В доме что-то изменилось. Родные не давали ей покоя. Кто-то постоянно был рядом, прижимался, согревал теплом своего тела, успокаивал ритмом своего дыхания, наполнял жизненной энергией. Анна не хотела, чтобы ее трогали, хотела исчезнуть в стране теней, где провела так много времени, спасаясь от боли. Все, что случилось за пределами этой страны, было слишком болезненно, а ее душа стала совсем слабой после всех ударов судьбы, которые Анне пришлось пережить. Она больше была не в состоянии терпеть боль. Она навлекает несчастья на себя и своих близких. Эмме с Адрианом пришлось испытать то, что не должен испытывать ни один ребенок в мире. А в глазах Дана она читала боль от потери их малыша. Эта боль была невыносимой.

Вначале они понимали ее желание быть одной, оставили ее в покое. Не получая ответа, прекратили попытки поговорить с ней. Они поняли то же, что и она. Что это Анна — причина их несчастий и что им будет лучше без нее. Но после последнего визита Эрики все изменилось. Анна почувствовала, как тепло сестринского тела вытягивает ее из мира теней наружу — к реальности. Эрика ничего не сказала. Вместо нее говорило ее тело, согревая теплом окоченевшие члены Анны, несмотря на теплое одеяло. Она пыталась бороться с этой силой, пыталась сосредоточиться на холодной темноте внутри себя, но это было нелегко. Особенно потому, что, когда ушла Эрика, ее тепло сменилось теплом Дана. Ему Анне было легко противостоять, потому что Дана переполняло горе. Соединяясь с горем Анны, оно только усиливалось. Ей даже не нужно было напрягаться, чтобы оставаться и дальше в темноте.