Призрачный маяк

— Это все соседи. Они предложили прийти к нам помочь, но я пока не в состоянии видеть других людей.

Гуннар размешал сахар в кофе и взялся за булочку. Кусок не шел в горло, и ему пришлось быстро запить его кофе.

— Вот ты где! — Он обернулся в сторону Сигне, бесшумно спустившейся вниз. Поднялся, чтобы помочь жене дойти до стола и усадить ее. Казалось, со вчерашнего дня она постарела на несколько десятков лет.

— Скоро придет врач. Выпей пока кофе. И кусочек пирога. Или хочешь, я сделаю тебе бутерброд?

Сигне покачала головой — первая реакция на слова мужа за день.

— Мне жаль, — сказал Патрик.

Гуннар накрыл руку своей жены. Сигне не стала убирать руку, но и не сделала попытки ответить на прикосновение.

— Мне неловко беспокоить вас в такой момент, — начал Патрик. Как всегда, ему трудно было найти подходящие слова. С тех пор как он сам стал отцом, ему стало сложнее встречать людей, потерявших детей — не важно, маленьких или взрослых. Что можно сказать человеку, потерявшему ребенка? Это все равно что лишиться сердца.

— Я знаю, что вам нужно выполнять свою работу. И мы тоже хотим, чтобы вы как можно быстрее нашли того, кто это сделал… Если вам нужна наша помощь — только скажите.

Гуннар обнял супругу за плечи и притянул к себе. Та не шевелилась.

— Выпей немного, — попросил он, поднося чашку к ее губам. Женщина послушно сделала несколько глотков.

— Вчера мы уже говорили об этом, но, может, вы еще немного расскажете мне о Матсе? То, что вам самим кажется важным?

— Он был таким добрым… с самого рождения, — прошептала Сигне. Голос ее был усталым, надорванным от слез. — Он хорошо спал и не доставлял нам никаких забот. Но я всегда переживала за него, всегда волновалась. Мне всегда казалось, что с ним случится что-то ужасное.

— Ты была права. Я должен был тебе верить, — отвел глаза Гуннар.

— Нет, это ты был прав, — возразила Сигне, словно очнувшись от дремы. — Я потратила столько сил на все эти тревоги и волнения, тогда как ты радовался тому обстоятельству, что у нас был Матте. Все равно к такому нельзя подготовиться. Я боялась чего угодно, представляла себе любые ужасы — и все равно не была готова к такому… Мне следовало больше радоваться и меньше тревожиться… — закончила Сигне. — Что еще вы хотели узнать? — добавила она, самостоятельно отпивая из чашки.

— Из деревни он сразу переехал в Гётеборг?

— Да. Сразу, как окончил гимназию. Он поступил в Высшую торговую школу. У него были прекрасные оценки, — с гордостью произнес Гуннар.

— Но он часто приезжал домой на выходные, — добавила Сигне. Видимо, разговор о сыне приободрил ее. На щеках появился румянец, взгляд стал яснее.

— С годами он стал приезжать реже, но поначалу навещал нас каждые выходные, — кивнул Гуннар.

— Учеба давалась ему легко? — Патрик решил еще немного поговорить о юности Матса, чтобы Гуннар с Сигне могли расслабиться.

— Матте и в университете прекрасно учился, — ответил Гуннар. — Не знаю, в кого он пошел такой умный. Явно не в меня, — улыбнулся он, словно забыв, по какому поводу все они собрались. Но быстро вспомнил, и улыбка угасла.

— А что он делал после окончания университета?

— Вроде устроился в аудиторскую контору? — Сигне вопросительно взглянула на Гуннара.

— Мне тоже так кажется, но названия я не помню. Какая-то американская контора. Но он проработал там всего пару лет. По-моему, ему там не нравилось. Слишком много цифр и слишком мало человеческого общения.

— А что было потом? — Патрик отпил остывший кофе.

— Он работал в разных местах. Я могу поискать информацию, если хотите. Но в последние четыре года он был финансовым директором в какой-то волонтерской организации или что-то вроде того. «Фристад» она называлась.

— И чем эта организация занималась?

— Они помогали женщинам — жертвам агрессивных мужей и партнеров. Помогали им спрятаться от насильников и начать новую жизнь. Матте очень нравилось работать там. Он только об этом и говорил.

— Тогда почему он бросил эту работу?

Гуннар и Сигне переглянулись. Видимо, они тоже задавались этим вопросом.

— Мы связываем это с тем ужасным происшествием. Наверное, ему страшно было жить в большом городе после такого.

— Но оказалось, что и в деревне жить небезопасно, — вздохнула Сигне.

Да, подумал Патрик, небезопасно. По каким бы причинам Матс Сверин ни переехал в Гётеборг, судьба настигла его и здесь тоже.

— Сколько времени он провел в больнице?

— Три недели, — ответил Гуннар. — Для нас это был шок. На нем места живого не было.

— Покажи фото, — тихо попросила Сигне.

Гуннар поднялся и вышел из гостиной. Обратно он вернулся с коробкой в руках.

— Не знаю, почему мы их не выбросили. Смотреть на них больно, — он неуклюже подцепил верхние снимки из коробки.

— Можно посмотреть? — протянул руку Патрик, принимая снимки. — Ой, — не смог он сдержать удивления при виде снимков Матса в больнице. Его было не узнать. Все лицо распухло от побоев. А вся голова была в синяках и шишках лилового цвета.

— Да, — Гуннар отвел глаза. — Врачи сказали, что ему повезло. Еще немного — и травмы были бы смертельными.

Сигне сморгнула слезы.

— И обидчиков так и не нашли?