Призрачный обряд

– Да-а-а… я именно такой… – Она потянулась к его шее, подобно умертвию присасываясь к чуточку шершавой коже, чтобы оставить на ней алые следы своих губ. Как тогда, когда он был опоен ее зельем. – А еще одержимый вами и развратный…

Сунлинь откинул голову назад, открывая ей доступ к своей шее и уже знакомым, ставшим родным жестом накрыл ее затылок ладонью. С тихими хриплыми стонами он прижимал ее голову к своей шее с такой силой, что не хватало воздуха.

– Ты более невинен, чем все, кого я знаю…

– Разве? – Катарина царапнула зубами солоноватую кожу. – Не вы ли твердили, что я ищу развлечений и с женщинами, и с мужчинами? – Она начала слизывать крошечные капельки, смакуя невероятный вкус его кожи, и тут же жестко впилась зубами в увлажненное место. – Да, вы правы… В моей голове лишь разврат с тех пор, как вы появились на пороге моего лазарета. Только о вас я думал и вас представлял. Мечтал, что вы окажетесь в полной моей власти, согласный на все… – Это признание удивительно легко сорвалось с ее губ, оставляя после себя новую жажду. – Я забыл обо всем… – Она запуталась пальцами в его длинных волосах, натягивая их так, чтобы он ощутил хотя бы слабый отголосок той боли, которая поселилась в ней. Особенно сильной там, внизу, в соединении бедер, где влажная и набухшая плоть пульсировала от мучительной пустоты. – Когда вы покинули меня, я даже убеждал себя радоваться. Думал, что смогу вернуться к привычной жизни, к своим исследованиям. Но без вас ничего не получалось. Все валилось из рук…

Она в последний раз лизнула его кожу, радуясь проявившимся алым отпечаткам своим губ, и оттолкнула принца.

– Вы отвлекаете меня… Все мысли путаются…

Сунлинь поднял ее подбородок вверх и начал стягивать с плеча верхний халат.

– Ну так не сопротивляйся мне… Мы же оба этого хотим. Клянусь, я буду нежен…

Катарина понимала, о чем он говорит. И желала, чтобы он овладел ею. Хоть как женщиной, хоть как мужчиной. Но что-то внутри все еще останавливало ее от признания.

– Не мучайте меня, муж мой… – Она опустила голову, страшась смотреть ему в глаза. – Мое тело принадлежит вам, как и моя душа. Но сейчас я прошу вас о пощаде… Я еще столько всего вам не рассказал! – Она ухватилась за прерванный разговор как за последний шанс выжить. – Пару раз мы с Ясуо ходили в соседние провинции. И знаете что? Нападения монахов участились. В провинции Дехý почти не осталось женщин. Удалось спасти лишь парочку совсем маленьких девочек. А в провинции Лёнфэн черные монахи вообще никого не пощадили. Выжили только те, кто был в отъезде, у родственников. Мы с Ясуо привели их в крепость. – Катарина отодвинулась от Сунлиня, боясь, что вновь попадет под его колдовское притяжение. – Но на Ночной Цветок за все время, пока вас не было, так и не напали. Я давно уже занимаюсь исследованиями… Пытаюсь понять, почему над тем местом, где появляются монахи, небо окрашиваешься в кровавые цвета, ведь солнце везде одно! Но… никакой связи, понимаете? Ни с луной, ни со сменой сезонов. Вообще ни с чем. Я не могу понять…

Голос Сунлиня звучал ровно и жутко.

– Манускрипт Маледиктуса плодит этих тварей. Они появляются тогда, когда этого хочет владелец Манускрипта. И я почти уверен, что это обычный человек. Баи знает что-то о Манускрипте, но отказывается говорить. Обещал мне рассказать, если я поведаю ему о тебе. – Сунлинь хитро улыбнулся. – Какой ты и почему я тебя полюбил.

Катарина забыла, как дышать, от удивления.

– Этот смазливый дохляк надумал вас шантажировать?

Ухмыляясь, Сунлинь кивнул.

– И вы ему ничего не сказали обо мне? Почему?

– Потому что ты только мой… Не хочу, чтобы о тебе и о моем счастье знал кто-то еще.

– Это… не потому, что вы меня стыдитесь?

Сунлинь снова ее обнял.

– Ты потрясающе умный и невероятно глупый. Я люблю тебя. Мы поженились. Как только я заберу у отца престол, ты получишь власть и богатства. Станешь самым влиятельным в Ванжане. – Он поцеловал ее в макушку. – Но это не значит, что я буду рассказывать всем и каждому, насколько у меня мутнеет сознание, когда ты рядом со мной.

Боги!.. Такого разрывающего на куски счастья Катарина еще никогда не ощущала. Хотелось плакать и смеяться. Кричать от радости и навечно стать немой, чтобы никому не проболтаться о своем секрете. Любви было так много, что она выплескивалась из глаз слезами, пробивалась через поры кожи испариной страсти и перекрывала горло тяжелым комком, мешая дышать. Любовь была повсюду в ней, наполняя собой и дурманя рассудок. Отравляя сладким ядом.

– Тогда я сам расскажу этому жалкому шантажисту о себе. Вы будете знать о Манускрипте все, что знает он. Дайте мне только немного времени.

Сунлинь рассмеялся.

– С таким союзником трон и вправду станет моим. Но откуда о Манускрипте известно тебе? Это утраченное и опасное знание. О нем ведают лишь единицы.

Катарина пожала плечами.

– Мне известно многое. Разве вы еще не поняли? Расскажите лучше о вашем путешествии. Я хочу знать все-все. Где вы были, кого повстречали и чем занимались, пока я тут мучился от неизвестности и ревности в одиночестве.