Призрачный поезд

Поэтому, абсурдная мысль хлопнуть дверцей холодильника, чтобы унять звуковую волну неизвестной природы, в тот момент показалось совсем не абсурдной.

Только когда дверца уже была закрыта, а звук продолжал терзать барабанные перепонки, Виктор Степанович сообразил, что источник его, чтобы это ни было, на железной дороге, а вовсе не в его доме.

Накинув по привычке служебную куртку, он выскочил из дома в чем был – в вытянутых на коленках трениках и шлепанцах на босу ногу.

Разрывая ватную перину тумана, расшвыривая ее остатки шумным дыханием, в клубах пара, на него шел, замедляя ход, самый настоящий паровоз. Рельсы гудели, передавая земле дрожь многотонного колосса, пар валил из трубы и из-под огромных черно-белых колес, по которым двигались длинные стальные дышла, словно жвала гигантского насекомого. Стальная махина надвигалась с неотвратимостью пародышащего дракона.

– Бог ты мой… – прошептал Виктор Степанович и непроизвольно сделал шаг назад.

Шлёпанец зацепился за выступающий из земли камушек и съехал с ноги. По инерции, голая ступня ступила на мокрую холодную траву, что, впрочем, осталось незамеченным.

Наконец паровоз встал, окутавшись паром, а паровозный свисток издал три коротких пронзительных свистка. Дым из трубы потащило на землю, и вокруг сразу распространился характерный запах костра.

За черным цилиндром парового котла виднелась будка машиниста, за ней тендер с углем, а еще дальше в белой завесе проглядывали несколько вагонов. Было непонятно – то ли вагонов всего несколько, то ли остальные были скрыты в залатавшем свои прорехи тумане. Конструкцией они были незнакомой, похоже, под стать раритетному паровозу. Над крышей одного из них развевалось сразу несколько флагов, разной расцветки.

«Праздник что ли какой? – подумал Виктор Степанович, присматриваясь к полотнищам. – Так непохоже… Белое полотнище с красным солнцем – это Японский флаг, – сообразил он, – Триколор неправильный – это Французский, со звездно-полосатым понятно. Какой там еще, Британский? Куда же без него!»

– Международная делегация какая в Иркутск едет? – предположил он и вспомнил о желтом флажке.

Извлек его из кармана, расправил плечи… И только сейчас до него дошло, что ниже форменной куртки вид у него, как бы помягче выразиться… не деловой.

– Ах ты ж, незадача какая, – раздосадовано почесал он флажком в затылке, – Так перед иностранцами опростоволоситься!

Виктор Степанович хотел дать деру и скрыться от позора в своем доме. Хотя бы на время, чтобы переодеться. Но изменившаяся ситуация такой возможности ему не предоставила.

– Эй, любезнейший! – со стороны вагонов уже успел спуститься первый пассажир и бодрой походкой шел к нему, придерживая рукой фуражку.

Был он среднего роста, не худощав, но весьма подтянут. Шашка на боку и кобура на поясе выдавали в нем человека военного – они, да фуражка с черным околышом сразу бросились в глаза Виктору Степановичу. Уже успокоившись, он отметил зеленый френч с погонами, бордового цвета галифе и черные сапоги. Все это сидело ладно на владельце, выдавая его неустанную заботу о своем внешнем виде. Вот только форма выглядела странновато. В бытность своей армейской юности ему тоже довелось поносить сапоги и галифе. И пусть сапоги были кирзовые, а не яловые, но галифе малиновым не было никогда. Еще смущал черный околыш на фуражке и шашка – прямо персонаж для «Свадьбы в Малиновке».

Но разве сейчас уследишь за военной модой? Вот взять, к примеру, только такой атрибут военной формы, как погоны. Погоны были в царской армии, при Советской власти трансформировались в кубари на воротнике, потом вернулись на свое место, недавно переползли на пузо, а сейчас, говорят, снова вернулись на плечи. Чего уж удивляться всей прочей амуниции?

Процесс созерцания эволюции военной моды был прерван самим военным:

– Любезнейший, – повторил тот, приблизившись, – Где я могу отыскать начальника станции?

– Какой станции? – опешил Виктор Степанович.

– Как какой? – удивился военный, – Здесь же должна быть станция… Или мы ошиблись местом? – он растерянно оглянулся в сторону паровоза, пытаясь разглядеть кого-нибудь в будке машиниста. – Все этот чертов туман!

Было видно, как из вагонов выгружались люди в форме, подобной той, что была на собеседнике. Даже до сюда долетал их громкие слова и смех. Видно было, что остановка планировалась не на пять минут.

«А как же скорый? – Виктору Степановичу хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что перед ним не сон. – Тут же такая трагедия будет!»

– Прошу прощения э-э-э…

– Поручик Климов, Сергей Яковлевич, к вашим услугам, – козырнул офицер.

– Очень приятно. То есть не очень… Нет, я не то хотел сказать. Здесь должен пройти пассажирский скорый из Москвы! Уф-ф, – выдохнул Виктор Степанович.

– Не беспокойтесь, – отмахнулся поручик, – Дальше Нижнеудинска никого не пропустят. Да и какой скорый из Москвы? Бронепоезд от атамана Семенова прорвался бы, да что-то не торопятся казачки наши.

– О чем речь? – к ним неспешно подошел коренастый военный с красным лицом и загнутыми на гусарский манер усами.