Призрачный Странник

— Ты же знаешь, — негромко добавила Адамс, — если мы пошлём кого-нибудь проверить, там ничего не найдут. Не сейчас.

— Да, — сказал Гилден дрожащим голосом и отхлебнул чая. — Думаю, да.

Он снова вздрогнул, вспоминая, как услышал стук в собственном кабинете, как один или два раза его посещало чувство, что он не один в этой комнате… и как однажды ночью он пришёл к своему кабинету и, стоя перед запертой дверью, услышал внутри чужие шаги…

— И если это повторится, когда мы пойдём туда в следующий раз… думаю, мы сами с этим справимся, — проговорил он. — Как ты думаешь, Дэнни одолжит нам фонарь побольше?

* * *

Кто-то тихонько забарабанил в дверь.

— Хелен… — Это был голос Ухуры, обеспокоенный и даже испуганный. — Хелен, это я.

Лёжа в темноте на кровати, Хелен промолчала. Она не была уверена, что сможет говорить достаточно твёрдым голосом. И, потом, что она могла сказать? Через некоторое время за дверью раздались лёгкие шаги, удаляющиеся по коридору, и она снова осталась наедине с собой.

Наедине с безнадёжностью и с полным смятением мыслей. Наедине с воспоминаниями о снах и о кошмарах.

Тот сон…

Хелен уронила голову на плоскую, чистую, казённую флотскую подушку.

Последний вечер на Пигмисе воскрес в её памяти так отчётливо и ярко, что грудь пронзила почти физическая боль. Как теплы были его сильные пальцы, сжимавшие её запястья, как уверенны и нежны губы… И сухой, сладковатый запах травы, и жар, что источала нагретая за день земля под их ногами. В этом золотом, как жимолость, лунном сиянии выражение сомнения на его лице читалось так же ясно, как при свете дня. Если он знал, что лжёт, — откуда взялось это сомнение? Или оно было лишь ещё одной уловкой, чтобы убедить её?

Или она сама всё это выдумала?

Она перевернулась на спину и уставилась на серо-голубой потолок — такой же плоский и невыразительный, как и всё остальное в Звёздном Флоте. Именно это безликое единообразие будило в ней презрение к службе — эти уставы и правила, стремление всё упростить и привести к общему знаменателю… которые она готова была принять ради него.

Она горько покачала головой. Как она могла быть такой глупой? Влюбиться в Джима Кирка… и всё ещё любить Джима Кирка — или того человека, каким она его представляла…

Но сейчас она поняла, что совсем не знала его.

И в этом, несомненно, крылась причина кошмара.

При мысли об этом она быстро протянула руку к ночнику и включила его, озарив узкую койку мягким уютным светом. Последние четыре ночи она спала только со включённой лампой.

Наяву, рассуждая рационально, она понимала, что означают эти кошмары. Она повторяла про себя слова учителей психологии: это всего лишь отражение её собственного страха обнаружить, что Джим — не тот, каким она его считала. И ничего больше.

И совершенно ничего больше.

Но когда она просыпалась среди ночи — или когда ей снилось, что она просыпается здесь, в своей каюте на «Энтерпрайзе»… или, что ещё хуже, в каюте Джима… просыпается и смотрит на существо, лежащее с ней в постели, на существо, которое она только что обнимала и думала, что это Джим…

Будучи ксеноантропологом, она без предубеждения относилась к идее сексуальных контактов с представителями инопланетных видов, хотя и наслушалась избитых шуток на эту тему за годы работы в своём отделе. Но в кошмарах её отпугивала не чужеродность существа, а какой-то неопределённый, глубоко угнездившийся ужас. И всегда наступал момент, когда оно с медленной усмешкой оборачивалось и смотрело на неё, и глаза у него оказывались золотисто-ореховыми, как у Джима, — но Джиму они не принадлежали.

Она поёжилась, отгоняя подальше навязчивые воспоминания об этих видениях. Взгляд на часы подсказал ей, что сейчас 22:00 вечера. Сегодня она захватила с собой роман и надеялась, что чтение поможет ей скоротать ночь… и что кошмары прекратятся, когда она доберётся до Звёздной базы 9 и покинет этот населённый духами корабль.

Из коридора донеслись шаги. Она услышала голос Маккоя и этот мягкий южный выговор, то и дело проскальзывающий в его речи:

— …честное слово, в последний раз я так себя чувствовал, когда мы с кузенами Батлер подначивали друг друга провести ночь на развалинах плантации старого Хоукса…

Ей пришло в голову, что Маккой мог бы дать ей какое-нибудь снотворное, но она тут же отбросила эту мысль.

Потому что он непременно спросил бы её, что за сны её мучают.

И спросил бы, когда они начались.

Но она никак не могла сказать ему, что всё началось в ту ночь, когда она пришла в каюту Джима после отлёта с Пигмиса, — и в ту самую ночь, лёжа в его объятиях, она взглянула ему в лицо, и без всякой видимой причины внезапная мысль ослепила её:

«Этот человек — не Джим Кирк».

Глава 8

Он шёл один по коридорам «Энтерпрайза», как проходил по ним бесчисленное множество раз.

Что-то в этих знакомых действиях помогало ему, давало опору для разума и души. Без «Энтерпрайза» он едва ли смог бы выжить.