Призрачный Странник

И это «слишком поздно» уже почти наступило. Новая волна боли, сильнее прежней, докатилась до него, когда зачистка спустилась ещё на одну палубу, и индукционные генераторы снова заработали, и протонная волна подступила ближе. И, в любом случае, куда он денется? Это лишь вопрос времени…

Времени — но много ли у них времени? Они повернули обратно к Пигмису. Через три дня корабль подойдёт к планете.

Он что-то замыслил, этот Призрачный Странник, этот вор, который украл его тело, который отнял его корабль и команду, который надругался над его любимой женщиной и пытался убить его друга…

Ярость всколыхнулась в нём, ярость и прежнее упрямство, прежняя гордость. Я Джеймс Тиберий Кирк, подумал он. Я капитан «Энтерпрайза». Ты отнял мой корабль, ты повернул мой экипаж против меня и заставил их, как псов, охотиться за мной, но, клянусь богом, я уничтожу тебя, если смогу.

Это Маккой звал его.

Боунс.

Теперь он вспомнил.

Он огляделся вокруг, поворачивая тень своей головы. Он увидел, что находится в машинном отделении, управляющем работой шлюзовых дверей ангарной палубы. Должно быть, ковыляя вслепую, он спустился на один этаж ниже, чем собирался, пытаясь вернуться в ангар и узнать, выжил ли Спок.

Медленно, атом за атомом, — словно его тело ещё состояло из атомов, а не из электрических теней и воспоминаний — он собрал себя воедино, снова облекая свой бесплотный разум в память о плоти и память о корабле. Режущий вой протонного поля с верхних палуб мешал сконцентрироваться, но он постепенно восстановил в уме расположение технических проходов, соединяющих эту комнату с грузовыми отсеками, и люков, ведущих оттуда наверх, на ангарную палубу.

У него снова были руки и ноги. Своей волей он заставил их существовать. Медленно, ощупью, цепляясь за стальные кости своего корабля, как за руку возлюбленной, еле живой от боли и усталости, он побрёл вперёд, следуя за голосом друга.

* * *

Это скоро закончится. Должно закончиться.

Капитан Кирк (Нет! — сказал он себе, яростно тряхнув головой. Ярблис… Ярблис Гешкеррот… меня зовут Ярблис Гешкеррот, Призрачный Странник) смотрел остекленевшими, больными глазами на Голодных в красной одежде, которые в двадцатый раз демонтировали громоздкую протонную пушку, чтобы потом втащить её в турболифт и спустить ещё на две палубы ниже. Поначалу сама мысль о создании машины, подражающей вибрациям живого разума, вызывала у него отвращение. Теперь же он был очарован. Какую утончённость, какую дьявольскую аккуратность, оказывается, таил в себе этот путь познания вселенной, этот способ исследовать мир снаружи, а не изнутри.

Он отвёл взгляд, зная, что Голодным не нравится, когда на них смотрят слишком долго.

Его люди (Люди Кирка! Голодные! Тупые, прожорливые, неуклюжие…), самцы и самки, ходили вокруг, такие же притихшие, как с самого начала зачистки. Он запоздало догадался, что они тоже обеспокоены. Им самим было неуютно в мире, который они создали, их пугало могущество вещей, которыми они пользовались. Одна из охранников, темноволосая самка, прислонившись к стене, тихо разговаривала с каким-то самцом, и при виде её в человеческом теле, которое он присвоил, пробудилось жадное желание. Потрясённый, Ярблис отогнал предательскую мысль прочь, но она вернулась, и вместе с ней — навязчивое воспоминание о женщине Хелен.

Помотав головой, он отошёл в сторону, чувствуя необъяснимое омерзение при мысли о том, что он сделал, и о том, какое наслаждение доставило ему это тёмное насилие. Он не умел управлять такими желаниями, и он слишком мало знал о том, что надо и что не надо делать. Воспоминания об этом были смутными, запутанными и неприятными, ибо это была память тела, а не разума…

— Капитан… — Мистер Скотт, инженер, Скотти из воспоминаний Кирка, смотрел на него с глубокой тревогой в кофейно-чёрных глазах, поднимая деталь генератора с помощью накинутого на плечо ремня. — Я так и не спросил, вам удалось найти мистера Спока?

Кирк (Ярблис! Меня зовут Ярблис… Кто это — Ярблис?) кивнул.

— Он сказал, что собирается проверить доклад о явлении полтергейста на ангарной палубе, но с тех пор прошло почти два часа.

Как легко, как угрожающе легко это становится — говорить о часах и минутах… как просто думать, как они, когда нет ни солнца, ни луны, ни ветра, чтобы отмечать смену дней!

Он нахмурился, как это делал Кирк, и добавил:

— И это само по себе беспокоит меня.

Когда они обнаружат, что двери шлюза открыты, подумал он, когда они достигнут ангара, до которого им осталось всего несколько палуб, обработка пойдёт намного легче. У них не останется ни вопросов, ни сомнений. Они будут мстить за своего человека.