Призрачный Странник

Скребущийся шорох от дверей заставил его снова насторожиться. Он резко обернулся, поднимая оружие.

Но в распахнутом проёме двери, залитом пульсирующим красным светом, никого не было. Он сделал два медленных, осторожных шага вперёд, прислушиваясь, стараясь уловить звук дыхания, шорох одежды…

А потом он увидел это. Отойдя ещё немного от стены со вскрытым портом доступа к кабелям главного компьютера, он увидел его — таким, каким он предстал перед Ярблисом в тот вечер, в свете луны его родного мира.

Призрачный образ Джеймса Т. Кирка.

Он видел его очень чётко, хотя и понимал, что это не глаза воспринимают очертания странного вытянутого тела, непривычно маленькой головы со светлыми волосами, твёрдого подбородка и орехово-карих глаз, что недоверчиво смотрели на него из зеркала каждое утро.

Чтобы дух Кирка, его разум, сохранил целостность после столь долгого пребывания вне тела — это было невозможно, невероятно. Несколько дней, может быть, неделю… Он же обшаривал корабль после зачистки, снова и снова, ища хоть шёпот, хоть малейший намёк на присутствие, которое ежедневно, ежечасно ощущал до тех пор в тёмных коридорах. И не уловил ничего. Ничего!

От потрясения он не мог вымолвить ни слова.

— Не делай этого, Ярблис, — прозвучал в его мозгу голос Кирка. — Уничтожив этот корабль, ты ничего не добьёшься — ничего, кроме возможности войны между Федерацией и клингонами, потому что ни те, ни другие не поверят, что пигминам под силу взорвать звездолёт. И если начнётся война, твой народ окажется между двух огней.

Он втянул голову в плечи инстинктивным движением защиты.

— Уничтожить корабль? — прошипел он. — Думаешь, я настолько глуп? Нет, они никогда бы не поверили… они же думают, что мы дурачки, малые дети, которых надо направлять на верный путь, чтобы мы научились говорить «твоё» и «моё», научились насиловать и порабощать Мать-Душу нашей земли… Вот он, ваш путь! Лёгкий путь Голодных, путь набитого брюха и опустошённой души. Нет, я уничтожу не корабль… не это кишащее грязеедами железное бревно, что плавает в море пустоты.

Кирк наклонил голову — всё тот же знакомый жест, воссозданный в слабо мерцающей форме, которую способен сохранять тренированный разум, покидая физическое тело.

— Тогда что?

— А ты как думаешь? — в бешенстве выкрикнул Ярблис. Сердце его рвалось на части, когда он произносил эти слова. — Селение Биндиго — опухоль, откуда распространился яд, место, где ваши обманщики уже начали совращать человеческие души. Мой народ стал прислушиваться к вашим лживым речам. Вы похитили душу лучшего из нас, моего друга, моего отца, моего брата, Арксораса Мудрого…

Его голос надломился от боли, от горя, что он должен убить того, кто был ему так дорог. Но ещё больнее было думать о том, во что превратился бы его друг, поверив лжи Голодных. Он яростно замотал головой, и слёзы скорби и гнева подступили к глазам.

— И когда они увидят, как молнии с небес разрушат селение, — никогда больше они не поверят вам. И так должно быть, потому что вы хотите сделать из нас своё подобие.

И он увидел, как лицо Кирка сперва каменеет, а потом медленно меняется по мере осознания сказанного.

— Они там, внизу, — прошептал он.

— Мать может передать ребёнку болезнь вместе с поцелуем, мой золотой капитан, — ответил Ярблис чужим, ломким от напряжения голосом. — Лучше уж так.

— И ты убьёшь своих друзей?..

— Мои друзья в селении, которые помогают мне, которые спрятали моё тело и заботились о нём, — они скорее умрут, защищая Рею, чем останутся жить и смотреть, как гибнет красота её бытия. А остальные… Если бы они знали, какими станут со временем, когда ваше учение разделит всё на «твоё» и «моё» и убьёт тепло Сети, что связывает нас воедино, они благодарили бы меня и приветствовали гибель в огне. Если бы Арксорас знал, во что он превратится, как знаю я…

Красные огни вспыхивали и гасли, снова и снова. Кирк молчал, словно ужас лишил его дара речи, и Ярблис вспомнил, смутно и запоздало, что в селении остались женщина Хелен, которую Кирк любил, и целитель Маккой, с которым он был дружен… Но нет, подумал он в следующую секунду, — где нет Сети Сознания, там нет ни истинной любви, ни истинной дружбы…

— Ты не знаешь будущего, Ярблис.

— Я знаю, что вы такое! — выкрикнул Ярблис в лицо этой невозможной фигуре, светящейся в пронизанной алыми сполохами темноте, этому чужому враждебному разуму, который давно должен был рассеяться и умереть в муках — как умирали Голодные, растворяясь в тёплом золотистом воздухе единственного мира, за который стоило бороться, единственного мира, который стоило спасать и в котором стоило жить. — Я знаю, что вы сделали с собой и что твой народ сделает с моим! Вы накормите их пищей, которая превратит их в Голодных и заставит забыть, что есть Красота! Вы обманом навлечёте на нас эту погибель! И я знаю, что мои братья скорее умрут, чем станут такими, как вы!