Призрачный свет

— Я сейчас вернусь, принесу соли для ванной и горячей воды запить лекарство, — сказала Айрин совершенно серьезно. Труф кивнула, решив не противоречить. У нее не было сил сопротивляться Айрин.

Когда Айрин вышла, Труф прошла в ванную комнату, старомодную — такими их делали в пятидесятых годах. Из крана била вода, пар поднимался и оседал на его хромированной поверхности и на белоснежных кафельных плитках, выложенных по стенам комнаты. Все в ванной сверкало идеальной чистотой и белизной, сделано прочно и надежно. Такой Труф хотела видеть свою жизнь — стабильной и неизменной, лишенной сомнений и неуверенности.

— Я принесла тебе… Труф, где ты? — послышался голос Айрин. — Ах, ты здесь. Я принесла тебе теплый халат, наденешь его после того, как примешь ванну. — Она наклонилась и высыпала в пенящуюся воду несколько кристалликов из маленькой коробочки. Вода сразу стала темно-зеленой, и комнату окутал запах моря и леса.

Труф вдохнула приятный аромат, чихнула, и на глаза у нее навернулись слезы. Вместе с тем она ощутила внутри себя успокаивающее тепло и почувствовала себя намного лучше.

— Что это? — спросила она Айрин.

— Это я тоже делаю сама, по своим рецептам, — ответила Айрин. — Выпей-ка. — Она протянула Труф чашку с дымящейся алой жидкостью. Сильный запах апельсинов и цветов ударил Труф в ноздри. — Мое лекарство можешь пить совершенно спокойно, оно абсолютно безвредно. Я готовлю его из меда, цветов и виски. Во всей Англии ты не найдешь ни одной дочери священника, которая поклялась бы, что иной раз втихую не прикладывается к бутылочке. — Она тихо засмеялась.

Улыбаясь, Труф смотрела на заполняющуюся водой ванну и маленькими глотками прихлебывала снадобье. Похожее на расплавленный шелк, оно обжигало и успокаивало.

Когда ванна наполнилась, а чашка опустела, Айрин закрыла краны.

— Теперь ложись в ванну, а потом сразу спать, — сказала она, принимая из рук Труф чашку.

— Спасибо. — В порыве благодарности Труф обняла ее. — Ты такая добрая.

На глазах Айрин появились бусинки слез.

— Дитя мое, это самая малость, которую я могу сделать для тебя. — Она помедлила и прибавила: — И для него.

Труф долго лежала в приятно пахнущей воде, после чего почувствовала себя намного лучше. К ней снова вернулись спокойствие и способность мыслить трезво и хладнокровно. Закутавшись в теплый, плотный байковый халат, она вышла из ванной комнаты. Хотя усталость еще ощущалась, Труф все-таки решила перед сном привести в порядок свои мысли и записать впечатления. Айрин ушла, Труф заперла за ней дверь и достала блокнот.

Несколько минут ушло у нее на то, чтобы описать события сегодняшнего дня, от таинственных полунамеков Эллиса за завтраком до многозначительных предупреждений, сделанных Майклом. Перечень людей, которые ее ни о чем не предостерегали, неумолимо сокращался, теперь в нем оставалась одна только Лайт.

Вспомнив о ней, Труф почувствовала угрызения совести. Правда, Джулиан сказал, что за нее можно не беспокоиться, она была в трансе, ничего не видела и не слышала. Тем не менее Труф решила обязательно извиниться перед ней. Странное действие оказывали на Труф эти Врата Тени, ничто в ее поведении не казалось ей теперь мелким и не стоящим внимания, никогда в своей жизни она не была столь щепетильной.

Перед тем как лечь спать, Труф еще раз проверила, на месте ли «Страдающая Венера», но теперь она, нащупав книгу, вытащила ее из тайника и снова перелистала страницы. Здесь, в доме, где книга была написана, ее архаизмы показались Труф вполне приемлемыми и уместными. Нужно еще много прочитать, при соответствующей подготовке в этой книге можно будет увидеть рациональное зерно. Первое впечатление о «Страдающей Венере», конечно, ужасное — нечто среднее между бредом ополоумевшего писателя и перечнем аптекарских рецептов. Возможно, позже Труф поймет ее тайный смысл.

Она без волнения и неприязни читала абзацы из «Страдающей Венеры». В высшей степени странный набор — греческие названия и египетские костюмы, латинские заклинания и нордические боги; похоже, Блэкберн создавал свой культ из всего, что попадалось ему под руку, закутав его в кельтский религиозный туман. Основную цель его синтетического вероучения составляла идея пришествия древних богов с Тир на Ногт, страны вечной молодости. Себя же Блэкберн называл не иначе, как сыном сидхе, сказочной расы.

«Человек. Или почти человек», — вспомнились Труф слова Эллиса.

Казалось, что после завтрака прошло несколько лет, но слова эти продолжают жечь ее сознание. Даже если Блэкберн и был полубогом, какое это имеет отношение к ней, Труф?

«Бред какой-то», — фыркнула она.

Но почему эта мысль, которая совсем недавно вызвала бы у Труф только смех, сейчас не дает ей покоя?

8 Раскрытие истины

В рождении истины участвуют двое: тот, кто ее изрекает, и тот, кто ее слышит.

Анри Давид Торо