Призрачный ветер (СИ)

Швабра уверенно ширкала влево — вправо. Широкие и размашистые движения напоминали косьбу травы на лугу и говорили о профессиональности уборщицы.

Что-то смутно знакомое почудилось Злате в этой женщине: в том, как она сутулилась, как опиралась на швабру-трость.

Какой-то маленький предмет на учебном столе привлек внимание уборщицы. Она взяла его в руки и стала внимательно разглядывать.

Злата решительно заскочила в комнату. Панель закрылась за ней с мягким щелчком.

Услышав шорох, уборщица повернулась, и Злата увидела широкий нос и квадратные щеки.

— О, и вы здесь? — удивленно воскликнула Злата. — Только вас-то мне здесь и не хватало!

Уборщица вздрогнула и выронила предмет. Им оказалась маленькая фигурка собаки. Злата успела подхватить ее.

— Баба Люба, вы совсем уже рехнулись, что ли? Кто разрешил вам брать без спросу чужие вещи?

— Я ничего не брала, только посмотрела. Какая удивительная игрушка, выглядит как живая! Видала я такую собаку, у нас в подъезде жила. И какая я тебе «баба Люба»? — возмутилась уборщица, почти мгновенно придя в себя. — Обращайся ко мне: «Любовь Матвеевна». Я совсем еще не старая.

— Поэтому и сидели целыми днями у подъезда на лавочке с соседкой!

— А ты откуда знаешь? — подозрительно уставилась Матвеевна и прищурилась. — Во, тебя-то мне и надо! Ты же Злата?

— Да, я… — она уже хотела согласиться, что ее так и зовут, но вспомнила наказ Старой Альвы никому не называть свое имя. — Я Оксана, ее младшая сестра.

Злата удивленно разглядывала бабу Любу, ничего не понимая. Она уже смирилась с тем, что приходилось жить в чужом мире в образе восьмилетней девочки, но что здесь делала баба Люба? Та самая, которая не любила ни собак, ни кошек, и которая только и сидела у подъезда на лавочке и обсуждала соседей.

«Любовь Матвеевна» усмехнулась и произнесла:

— Не мели языком. Я прекрасно знаю, кто ты. Видала, как ты «помолодела». Я вот тоже хотела бы так, да не сразу сообразила, что в том месте делалось.

— Так это вы там шарахались? — Злата вспомнила, как оступилась, испугавшись шороха, и провалилась в дыру. — Вы видели весь обряд омоложения?

— Не поспела я на весь обряд, как-никак, не молоденькая. Это ты вон скачешь, как козочка, а я пока добралась до туда, весь обряд уже прошел. Видала только, как шарики разбились. И все же я тоже несколько годков скинула. Видишь?

Матвеевна повернулась вокруг себя. Злата готова была признать, что фигура ее стала не такой расплывчатой, как раньше, и морщины на лице помельчали.

Матвеевна перестала крутиться.

— Я специально напросилась этот класс убирать, как только увидала, что ты здесь учишься. Поговорить с тобой хотела. Я сразу поняла, что это из-за тебя я в это место попала, после последней нашей встречи ты меня сюда и запихнула.

— Вы голову включите! Как я могла запихнуть вас сюда? Я в машину села и уехала, а вы остались со своей подружкой у подъезда.

— А вот уж и не знаю, как? — баба Люба развела руки в стороны, и швабра-костыль упала на пол. Матвеевна подняла ее и воткнула под мышку. — Сама ничего не понимаю! Видать, опоила ты меня чем-то.

— Я, что ли, это сделала? Тоже ни фига не понимаю!

— В общем, так, девонька! — Матвеевна грозно сжала в руках швабру и потрясла в воздухе. — Сей же секунд верни меня обратно! Чем скорей, тем лучше! А то там Адочка, наверное, вся изнервничалась. Месяц уже торчу здесь, полы мою да пыль собираю. Заставили меня на старости лет работать.

— Кто заставил вас работать? Я, что ли? — попыталась возразить Злата.

— Цыть! — дернулась Матвеевна. — Грубить будешь? Щас вот!

Она топнула с досадой, и каблук звонко стукнул по каменному полу.

— Не, ну а вы сами как думаете, почему здесь оказались? — Злата смотрела растерянно.

— А я почем знаю? — взвизгнула Матвеевна. — Я ничего не помню!

— Хоть что-то помните?

— Ну, это, Барсика помню. Как, это, он пометил меня. Я заругалась, и он залез на дерево. Я стала его стряхивать с ветки, и он свалился мне на голову. Вцепился в волосы, еще клок выдрал. Потом перескочил на плечо. И тоже когтями впился. Больно-то было! Царапины до сих пор не зажили. — она бережно погладила плечо морщинистой рукой, добавив. — По усатой морде ему двинула.

Матвеевна замолчала, уставившись в угол комнаты. Словно снова переживала былые события.

— Ну, а потом? Самое последнее — что помните? — попыталась расшевелить ее Злата.

— А потом все, провал. Ничего не помню. Ты меня опоила.

— Вы хоть маленько соображайте, что говорите! — Злата не выдержала и закричала. — Я никогда ничего вам не давала!

— А ты на меня не ори! Сейчас все можно. На расстоянии загипнотизировала. Так же, как Кашпировский.

— Какой еще Кашпировский? — простонала Злата.

— Да был такой гипнотизер в советское время. Через телевизор людей лечил. Я тоже передачи с ним смотрела. После этого зуб перестал болеть. Вот он, до сих пор целенький. — она открыла рот, положила палец на верхний клык и невнятно произнесла. — Фот, фидишь?

Несколько секунд постояла в такой позе, давая возможность лучше разглядеть. Потом грозно придвинулась к Злате почти вплотную, стукнула шваброй по полу и произнесла: