Призрак

Соран опустил голову, перевел взгляд с лица Гаспара на заклинание на столе перед ним. Он опирался на ладони, боясь, что, несмотря на силу в его теле, он рухнет. Он закрыл глаза, подвинул челюсть, кривясь.

— Я бы отдал все, — сказал он, — за шанс попробовать снова. За шанс быть хорошим человеком.

Молчание между ними повисло с болью. А потом Гаспар фыркнул.

— Не пытайся быть… — он вскрикнул, одна ладонь сжала бок, другая — край стола, чуть не сбивая свечу. — Она идет! Она… она идет…

Ужасный вопль наполнил комнатку, отражался от стен и вылетал в открытое окно в ночь. Шипы пронзили кожу Гаспара, потекла кровь.

Соран схватил свое заклинание и отошел от стола. Вот и все, последний миг между сейчас и вечными мучениями. И в тот миг он увидел все. Все! Лицо Хелении в первую их встречу, дикое, юное, хитрое и очаровательное. Лицо его брата, холод разбивали ярость и боль, его щеки были в брызгах красной крови, ладонь еще сжимала рукоять ножа. Дорнрайс, охваченный лозами с шипами, тела убитых, порванные в их сне.

И Ниллу.

Он увидел ее снова, вытаскивающую лодку на берег. Она повернулась и посмотрела на него, ее лицо выглядело как солнце, вышедшее из-за туч, таких темных, что он не верил, что они рассеются.

Он купался в ее сиянии эти две чудесные недели!

Это было больше, чем он заслуживал.

Он открыл глаза и поднял заклинание на уровень лица.

— Elanil hubisus mi. Tantril gorlendalil m’yathorne ta, — прочел он. Старые слова катились на языке, странно неуместные среди криков Гаспара.

Квинсатра открылась на его зов, сначала щель, потом брешь. Магия полилась длинными сияющими нитями, быстрее и быстрее. Башня скрипела и стонала от такого количества энергии, вошедшей в эту реальность. Лозы по краям его разума собирались, извивались, ползли к нему.

Он читал уверенно и четко. Слова заклинания билаэр лились с его губ без пауз.

— Я думала, что больше тебя не увижу.

Она была там. Говорила ртом Гаспара.

Соран не поднимал голову, читал дальше.

Он ощущал ее напротив себя, хоть и не смотрел. Красивую, с изгибами из шипов и нежных красных роз. Она сидела на стуле Гаспара. Если он оторвет взгляд от страницы и посмотрит, он увидит только Гаспара. Но это была ограниченная версия реальности. Она была там, настоящая, словно обрела физический облик.

— Я думала, ты забыл меня, — она протянула руку. Пальцы задели его щеки нежностью лепестков. — Но ты не смог долго быть вдали от меня, да, любимый?

Ее лозы окружили его стул, поднимались по его ногам. Она склонилась ближе, и он вдохнул запах толченых роз.

— Слишком поздно. Я уже выбрала другого. Я выбрала того, кто хотел меня, кто не боролся. Он отдался мне, как должен любовник, — ее пальцы сжались, и шипы вонзились в его кожу. — И теперь я должна тебя убить.

«Ты этого хочешь?» — его физический рот продолжал читать заклинание, а дух заговорил тихим голосом.

Она зашипела. Он слышал вдали крики Гаспара, но почти все его сознание перешло в эту реальность.

«Мы должны быть вместе, — сказал он, его дух потянулся к ней. — Ты знала это все время. Я долго не мог понять правду. Но теперь я тут. Я тут».

Она смотрела на него. Она смотрела так же, как и в воспоминании о Хелении. Она смотрела в его глаза, и он почти сходил с ума. Он видел Хелению, красивую Хелению в свадебном платье, идеально подчеркивающем ее нежную грудь, ее изящное горло. Он видел Гаспара, кричащего от мук, шипы рвали его плоть, его глаза расширились от боли.

И он видел Деву Шипов. Его творение. Потрясающая во всем. Ее черты из лоз с шипами, губы из красных лепестков, пустые черные дыры глаз. Но, хоть там было пусто, сильный дух смотрел на него. Она была красивой, это создание его разума. И он любил ее. Любил с пылом творца к его работе. Но эта любовь была и ненавистью, ведь он видел изъяны своей работы, отражающие его слабость. Он любил и ненавидел ее, любил и ненавидел себя. Она была его отражением, частью его души…

«Приди ко мне, Хеления, — сказал он, все еще протягивая руку. — Будем вместе».

Между ними вдруг оказалось небольшое расстояние, полное искрящейся тьмы, нити связи сближали их души.

«Прошу, Хеления», — сказал он.

В тот миг она была идеальной. Хеленией, которую он ярко помнил. Никаких шипов. Никакой тьмы. Только красота и дух, страсть и тепло.

— Соран! — закричала она и бросилась в его руки.

Дева Шипов покинула разум Гаспара и погрузила корни в своего творца. Он дал ей погрузиться в него, ощущал ее хватку на себе, ее сущность объединялась с его. Шипы пронзили его тело, розы расцвели в разуме.

Он закончил заклинание билаэр.

* * *

Когти из нилариума впивались в камни, Нилла поднималась по башне. Ее босые ноги цеплялись за крохотные выступы, помогая удержаться, пока ветер дул с моря, хлопал ее юбкой, бил по ее телу, тянул за волосы.