Призрак

— Военные преступления! — покачав головой, произнес старик. — Я заметил слуховые устройства в его ушах. — Нас всех можно обвинять в подобных грехах! И возможно, скоро начнут обвинять. Только со мной это не пройдет. Я лучше доверюсь высшему суду.

Он печально хохотнул:

— Мне уже недолго ждать его.

Я не совсем понимал, о чем он говорил. Однако на веранде было сухо, и меня отсюда не гнали. Облокотившись на выцветшие перила, мы смотрели на дождь, пока дурная собака цокала своими когтистыми лапами по деревянному настилу. Через просвет в деревьях я видел море — огромное и серое, с белыми линями надвигавшихся волн, которые в бесконечном и упорном повторении напоминали мне помехи на экране черно-белого телевизора.

— Что привело тебя в эту часть острова? — спросил старик.

Мне не хотелось лгать ему.

— Недавно море вынесло здесь на берег тело моего знакомого. Я решил взглянуть на это место.

Чтобы он не посчитал меня каким-то вурдалаком или извращенцем, я торопливо добавил:

— Хочу воздать ему дань уважения.

— То дельце действительно странное, — сказал мой собеседник. — Ты ведь говоришь о британце, труп которого нашли несколько недель назад? Только течение не могло унести его так далеко на запад. И уж точно не в это время года.

— Что?

Я повернулся к старику. Несмотря на возраст, в его заостренных чертах лица и в проницательном взгляде сохранилось что-то юное. Седые редкие волосы были зачесаны со лба на затылок. Он выглядел как античный мальчик-следопыт.

— Это море знакомо мне всю мою жизнь. Однажды, когда я еще работал во «Всемирном банке», один чертов пройдоха пытался сбросить меня с парома. И я тебе так скажу: если бы это ему удалось, мой труп не вынесло бы на берег в бухте Ламберта!

Мои уши наполнились барабанным стуком. Сейчас я уже не могу сказать, была ли тому причиной моя кровь, пульсировавшая в венах, или просто струи ливня колотили по кровельной крыше.

— А вы сообщили об этом полиции?

— Полиции? Молодой человек! В моем возрасте я лучше потрачу оставшееся время на что-нибудь другое, чем на полицию! Хотя я поделился с Аннабет своими соображениями. Это с ней разговаривали копы.

Заметив мое недоуменное выражение, он снисходительно пояснил:

— Аннабет Вармбранд. Ее здесь каждый знает. Она вдова Марса Вармбранда. Ее дом стоит почти у океана.

Очевидно, старик понял, что я не улавливаю смысл его слов. Он начал сердиться:

— Да ведь это же она сообщила полиции об огнях!

— Каких огнях?

— Об огнях, которые мелькали на берегу в ту ночь, когда вынесло тело. Ничто в округе не ускользает от ее внимания. Недаром Кэй говорит, что каждую осень покидает остров с легким сердцем. Она знает, что Аннабет присмотрит за ее вещами в зимний период.

— И что же это были за огни?

— Я думаю, ручные фонари.

— Почему о них не сообщалось в прессе?

— В прессе?

Он издал еще одно скрипучее хихиканье.

— Аннабет не стала бы общаться с репортерами. Разве что только с главным редактором журнала «Мир интерьеров». Ей потребовалось десять лет, чтобы сблизиться с Кэй — а все из-за того, что та выписывала «Пост».

Он начал рассказывать мне о большом доме Кэй, который стоял на дороге к бухте Ламберта. Там часто отдыхали Билл и Хилари, и как-то раз туда приезжала леди Ди, хотя теперь от этого места остались лишь трубы. Через некоторое время я перестал его слушать. Дождь утих, и мне захотелось продолжить осмотр территории.

— Скажите, — прервал я старика, — вы можете указать мне направление к дому миссис Вармбранд?

— Конечно, — ответил он. — Только наведываться туда теперь бессмысленно.

— Почему?

— Две недели назад она упала с лестницы. И до сих пор находится в коме. Бедняжка Аннабет. Тед говорит, что она уже никогда не придет в сознание. Вот так мы и уходим. Один за другим.

Когда я начал спускаться с веранды, он огорченно окликнул меня:

— Эй, приятель!

— Спасибо за укрытие и беседу, — сказал я через плечо. — Мне пора уезжать.

Увидев, как он одиноко сутулился под протекавшей крышей и звездно-полосатым флагом, висевшим, как тряпка, на гладком столбе, я едва не вернулся обратно.

— Ладно. Передай мистеру Лэнгу, чтобы он не падал духом.

Старик приподнял дрожащую ладонь к виску и, отдав военный салют, помахал мне на прощание.

— Береги себя, парень.

Я вытащил велосипед из лужи и поехал по дорожке. В тот момент я не замечал ни дождя, ни холода. Через четверть мили в прогалине между дюнами появился невысокий дом, стоявший у озера. Он был обнесен забором из проволочной сетки. Предупредительные знаки объявляли, что это частная собственность. Несмотря на сумрак бури, окна дома оставались темными. Я понял, что нахожусь перед жилищем коматозной вдовы. Неужели она действительно видела огни? Старик был прав: со второго этажа открывался превосходный вид на берег моря. Я прислонил велосипед к кусту и начал подниматься по тропинке, продираясь через тошнотворно-желтую растительность и кружевные зеленые папоротники. Когда я выбрался на гребень дюны, ветер ударил мне в грудь, как будто песчаный берег был его личным владением, и он прогонял меня со своей территории.