Призрак

Я впервые видел Лэнга в раздраженном состоянии. Его реакция, словно жест откровения, помогла мне понять, что все эти пробежки, теннис и подъем тяжестей не имели ничего общего с тренировкой мышц. Он занимался спортом не для удовольствия, а потому что этого требовал его метаболизм. Он напоминал мне редкую рыбу, выловленную из глубин океана — существо, которое могло жить только под огромным давлением. Выброшенный на берег в разряженную атмосферу нормальной жизни, Лэнг буквально задыхался от скуки.

— Да, для меня это работа, — натянутым голосом ответил я. — Для обоих из нас. Но если вы считаете, что она недостаточно интеллектуальна для вас, мы можем закончить ее прямо сейчас.

Наверное, ситуация могла бы зайти очень далеко, но с потрясающим усилием воли (настолько большим, что проявилась практически вся механика его лицевой мускулатуры — все мелкие стяжки, шкивы и тросы мимики) ему удалось натянуть на лицо усталую усмешку.

— Все нормально, парень, — тусклым голосом сказал Лэнг. — Ваша взяла.

Он слегка ударил меня по руке своим полотенцем.

— Я пошутил. Давайте вернемся к вашему интервью. 

Глава 07

Довольно часто — особенно если вы работаете над мемуарами или автобиографией — клиент, рассказывая о своей жизни, начинает заливаться слезами… В подобных обстоятельствах вы должны обойтись без носовых платков. Ведите себя тихо и продолжайте записывать.

Эндрю Крофтс.

«Профессия писателя — «призрака».

— Ваши родители интересовались политикой?

Мы снова заняли свои места в огромном кабинете. Лэнг крутился в кресле, по–прежнему одетый в спортивный костюм, с намотанным на шею полотенцем. От него исходил запах пота. Я сидел напротив, держа в руках блокнот и список вопросов. Между нами на столе лежал диктофон.

— Вряд ли. Я даже не думаю, что мой отец голосовал когда–нибудь. Он говорил, что все политики плохие — один хуже другого.

— Расскажите мне о нем.

— Он работал строителем. Самозанятое лицо. Отец познакомился с моей матерью в сорокалетнем возрасте. К тому времени он имел уже двух взрослых сыновей от первой жены, которая сбежала от него с другим мужчиной. Мама работала учительницей и была на двадцать лет моложе его. Очень симпатичная и робкая женщина. Однажды отец ремонтировал школьную крышу, и они разговорились. Одно привело к другому. Они поженились. Он построил для них дом, и все семейство из четырех человек переехало туда. Я появился на следующий год. Для отца это был шок, как мне говорили.

— Почему?

— Он думал, что уже не может зачать ребенка.

— После прочтения рукописи у меня сложилось впечатление, что между вами не было особой близости.

Лэнг несколько секунд обдумывал ответ.

— Он умер, когда мне исполнилось шестнадцать лет. Незадолго до его смерти мои сводные братья женились и разъехались. Отец вышел на пенсию из–за плохого здоровья. Фактически это было единственное время, когда мы общались друг с другом. Я только начал узнавать его, когда он скончался от сердечного приступа. В принципе у меня с ним сохранялись нормальные отношения. Но если вы спросите, к кому я был ближе, то, конечно, к матери. Это очевидно.

— А ваши сводные братья? Вы дружили с ними?

— О господи! Нет!

Лэнг громко рассмеялся — впервые после ленча.

— На самом деле вам лучше удалить эту часть интервью. Мы ведь можем не упоминать о них, верно?

— Это ваша книга.

— Тогда не пишите о них. Сейчас они оба занимаются торговлей недвижимостью и при случае всегда твердят репортерам, что ни разу не голосовали за меня. Я не видел их лет десять. Им, должно быть, теперь уже под семьдесят.

— А как он умер?

— Не понял?

— Извините. Я говорю о вашем отце. Как он умер? Где это случилось?

— Он умер в саду. Отец пытался передвинуть плиту на аллее, а та оказалась слишком тяжелой. Старые привычки…

Он посмотрел на часы.

— Кто обнаружил его?

— Я.

— Вы можете описать эту сцену?

Беседа становилась более напряженной и шла тяжелее, чем утром.

— Я как раз вернулся домой из школы. Помню, был красивый весенний денек. Мама уехала по делам в одну из благотворительных организаций. Я выпил сок на кухне и вышел на задний двор, чтобы попинать мяч или заняться чем–нибудь другим. На мне все еще была школьная форма. Я сделал несколько шагов и увидел отца на лужайке. При падении он слегка поцарапал лицо. Доктора сказали нам, что он умер прежде, чем ударился о землю. Но я подозреваю, что они говорят так всегда, чтобы облегчить горе людей, потерявших близкого человека. Кто знает? На мой взгляд, смерть легкой не бывает, верно?

— А что вы можете рассказать о вашей матери?

— Мне кажется, все сыновья считают своих матерей святыми. Разве не так?

Он взглянул на меня в поиске подтверждения.