Призрак Анил

В вестибюле больницы на Кинси-роуд раздавались грохот и крики. Поверх цементного пола клали керамическую плитку. За спиной Анил пробегали студенты и преподаватели. Похоже, никому не приходило в голову, что этот шум способен напугать и утомить пациентов, которых принесли сюда на перевязку или чтобы дать лекарство. Но весь этот гвалт перекрывал голос старшего врача, доктора Переры, оравшего на врачей и ассистентов и обзывавшего их ублюдками за то, что они не соблюдают чистоту. Крик ни на миг не прекращался, но казалось, большинство из тех, кто здесь работал, его не слышат.

Этот маленький щуплый человечек, вероятно, имел здесь единственного союзника в лице молодой женщины-патологоанатома; невзирая на его дурную репутацию, та однажды обратилась к нему за помощью, и он был настолько изумлен, что стал оказывать ей поддержку. Остальные коллеги дистанцировались от него с помощью лавины анонимных записок и объявлений. (В одном из объявлений сообщалось, что его разыскивают в Глазго за убийство.) В ответ Перера заявлял, что персонал больницы недисциплинирован, ленив, неряшлив, глуп и упрям.

Только в публичных выступлениях он обращался к умным и тонким рассуждениям о политике и ее связи с судебной медициной. Почему-то на кафедре проявлялась более мягкая сторона его натуры.

На второй день своего пребывания в Коломбо Анил присутствовала на одном из его выступлений, тогда ее удивило, что люди с подобными взглядами находятся у власти. Однако теперь, в больнице, куда она пришла, чтобы воспользоваться необходимым ей для работы оборудованием, она столкнулась со злобным бродячим псом, представлявшим другую сторону его натуры. Она стояла в изумлении, пока усталые врачи, обслуживающий персонал, рабочие и пациенты шарахались от доктора Переры, образуя между собой и этим цербером пустое пространство.

К ней подошел молодой мужчина:

— Вы Анил Тиссера, верно?

— Да, это я.

— Вы выиграли стипендию в Америку.

Она ничего не ответила. За заграничной знаменитостью началась охота.

Не могли бы вы прочесть нам маленькую, получасовую лекцию об отравлениях и укусах змей?

Вероятно, здесь знали об укусах змей не меньше ее. Она была уверена, что выбор темы неслучаен — необходимо было выровнять игровое поле, на котором выступит она, учившаяся за границей, и местные специалисты.

— Хорошо. Когда?

— Сегодня вечером? — предложил молодой человек.

Она кивнула:

— Свяжитесь со мной во время ланча и скажите где.

Она проговорила это, огибая доктора Переру.

— Вы!

Она повернулась лицом к ужасному главному врачу.

— Вы новенькая, да? Тиссера?

— Да, сэр. Я слышала ваше выступление два дня назад. Простите, я…

— Ваш отец был… одним из этих… верно?

— Что…

— Вашим отцом был Нельсон Тиссера?

— Да.

— Я работал с ним в больнице Спиттела.

— Да…

— Посмотрите-ка на этих мерзавцев. Посмотрите… Повсюду грязь. Проклятые ублюдки! Превратили больницу в хлев. Вы сегодня заняты?

Она была занята, хотя могла бы изменить свои планы. Ей очень хотелось поговорить с доктором Перерой и вспомнить об отце, но только когда он останется один, кофеин улетучится и приступ ярости пройдет.

— Простите, сэр, у меня встреча в правительстве. Но я еще некоторое время пробуду в Коломбо. Надеюсь, мы сможем встретиться.

— Вы в западном платье.

— Это привычка.

— Вы пловчиха, верно?

Она удалялась от него, излишне энергично кивая.

Сидя напротив за столом, Сарат читал ее почтовую открытку, хотя та и лежала вверх ногами. Бессознательное любопытство с его стороны. Он был привычен к письменам, стершимся текстам на камне. Даже в тусклом свете министерства археологии он не испытывал затруднений с толкованием.

Основным звуком в помещении был осторожный стрекот пишущих машинок. Анил отвели место за столом рядом с копировальной машиной, вокруг которой постоянно раздавались жалобные возгласы, так как она никогда не работала как положено.

— Гопал, — произнес Сарат немного громче обычного, и к столу приблизился один из его помощников.

— Два чая. С буйволиным молоком.

— Слушаюсь, сэр.

Анил рассмеялась.

— Сегодня среда. Примите таблетку от малярии.

— Уже приняла.? — Ее удивила забота Сарата.

Прибыл чай, уже с густым молоком. Взяв чашку, Анил решилась затронуть запретную тему:

— За процветание слуг народа. За тщеславное правительство. За то, что любое политическое мнение поддерживается с помощью армии.

— Вы говорите как заезжий журналист.

— Я только привожу факты.

Он поставил чашку на стол:

— Видите ли, я не поддерживаю ни одну из сторон. Если вы это имеете в виду. Как вы сказали, у каждой стороны своя армия.

Она взяла открытку и принялась крутить ее между большими пальцами:

— Простите. Я устала. Все утро читала отчеты движения «За права человека». Они не вселяют надежды. Хотите позже пообедать?

— Я не могу.

Она ждала какого-нибудь объяснения, но он молчал. Только пристально смотрел на карту на стене, на птицу на почтовой открытке. И продолжал постукивать карандашом о стол.

— Откуда эта птица?

— О… ниоткуда. — Она тоже умела обрывать разговор.