Призрак Белой Дамы

Однажды, когда я совершала обход моих больных с корзинкой медикаментов, я оказалась перед закрытыми дверями.

Я отправилась домой в слезах и рыданиях. За обедом Клэр увидел мои красные от слез глаза и поинтересовался причинами. Я рассказала ему о случившемся.

— Они сказали, что это небезопасно, — закончила я свой рассказ, и слезы снова полились у меня из глаз. — Я так долго рисковала для них, а они больше не хотят меня видеть. Говорят, это не лихорадка, а что-то похуже. Я сказала, что болела брюшным тифом, но…

— Холера, — сказал Клэр скорее для себя, называя слово, которое я боялась произнести. Он сжал губы, и его лицо нахмурилось от раздражения. Я не поняла причину его гнева, пока он снова не заговорил:

— Когда я представляю вас стоящей перед этими гнусными лачугами и умоляющей впустить себя… Нет, я не сержусь на вас. Думаю, что у меня нет и на них злобы. Я не жду благодарности или понимания от этих мужланов.

— Они не мужланы, а просто несчастные больные люди. Клэр, не могли бы мы…

— Поговорим об этом потом. — Он поднялся. — На сегодняшний вечер я приглашен к Роулинсонам. У них собираются джентльмены из Йорка. Возможно, я там заночую. И если я не вернусь домой, не желаете ли вы поехать утром на прогулку и встретить меня? Теперь вы знаете дорогу, я полагаю.

Я оценила его попытку отвлечь меня от деревенской темы и, хотя я была не в настроении куда-либо ехать, согласилась. Вскоре после его отъезда пошел сильный дождь, и я не удивилась, когда позднее он не вернулся домой.

Клэр объяснил, что отправится домой утром после завтрака, поэтому я собиралась выехать пораньше. Дождь прекратился, но низкое небо все еще было закрыто тучами. Миссис Эндрюс попыталась отговорить меня от поездки.

— Вы промокнете до нитки и испортите одежду, — сказала она. — Их милость поймет, почему вы его не встретили.

Она сама не очень верила в свои доводы, и я знала отчего.

Просьбы Клэра мало чем отличались от приказаний, к тому же он был так любезен со мной в последнее время, что я не хотела чем-либо вызвать его недовольство. Поездка скорее представлялась мне удовольствием. Дождь практически прекратился, и ветер, раскачивавший верхушки деревьев, нес свежий, соблазнительный воздух.

Когда я пришла на конюшенный двор, Султана была уже оседлана, как я приказала, но моего верного конюха нигде не было видно.

— Где же Том? — спросила я старшего конюха, который придерживал мне стремя.

Он взглянул на меня искоса, и что-то пробормотал непонятное. Я решила, что Том удрал без разрешения, но некогда было думать об этом. Темнело, и я надеялась, что встречу Клэра неподалеку от дома. Конюх что-то выкрикнул мне вслед, когда я направлялась к воротам, но я торопилась и не остановилась на его крик.

Вначале мне нравилась поездка. Погода соответствовала болотам, в сером полумраке они казались дьявольски величественными и строгими. Я подумала о проклятом вереске и ведьмах, шепчущих заклинания над огнем; согнутые ветром ветви кустарников напоминали голые машущие руки, а клочья тумана метались из стороны в сторону.

Внезапно я очнулась от своих грез и увидела, что туман более не скапливается в низинах, а сгущается, окутывая меня со всех сторон.

Я остановила Султану резким рывком, отчего она встала на дыбы, и поняла, что, размечтавшись, я слишком далеко заехала. Дома уже не было видно, а до Роулинсонов было еще не близко.

Я не испугалась. Я считала, что не смогу потерять тропу; хотя туман сгущался и мешал обзору, я видела все еще несколько ориентиров. Прямо передо мной виднелось высокое нагромождение скальных пород странной формы; такие скальные островки то там, то здесь повсюду разбросаны по болоту. Прошло мгновение, и скользящее покрывало тумана закрыло его до самой верхушки.

Султана начала волноваться, почувствовав мою растущую обеспокоенность. Ее беспокойство явилось для меня новым источником тревоги. Я всегда немного побаивалась ее… Я попыталась убедить себя, что опасаться нечего. Мне нужно было решить, следует ли ехать вперед или вернуться обратно. В конце концов, я решила, что Клэр должен возвращаться этим путем и мне проще встретиться с ним на тропе, чем возвращаться домой по уже еле заметным ориентирам.

Я медленно поехала вперед. Я не хотела пускать лошадь на волю, боясь потерять чуть видневшиеся следы тропы. Лошади не нравилась такая езда, и мои руки ныли от напряжения, сдерживая ее. На мне был плащ с капюшоном, я натянула его на голову, но он мало предохранял от влаги, заливавшей лицо и склеивавшей ресницы.

Мы двигались, таким образом, как мне казалось, уже не один час. В полной тишине, когда, наверное, попрятались даже птицы, я могла слышать неровное биение моего сердца. Легкие копыта Султаны почти неслышно ступали по толстому слою мха. И вдруг меня затрясло от страха. Узкая тропа, по которой я ехала, представляла утрамбованную землю. Взглянув вниз, я обнаружила, что она исчезла. Я заблудилась.