Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история « Ветхозаветствующего» прозелитизма

Рядом с Александром остановился черный лимузин, оттуда выскочил… тот самый плешивый преследователь. Горчаков едва успел встать в стойку для отражения удара. Однако плешивый крикнул:

— Не бойтесь. С вами хочет поговорить один человек, мой хозяин. Садитесь, он ждет.

— Нашел дурака! — ответил Александр. — Убирайся! Здесь улица и люди, свидетели!

— Садитесь! — в машине показалось седовласое лицо. Горчаков тот час узнал хозяина автомобиля: руководитель крупнейшего банка в городе Юрий Иванович Еремин.

«Сколько раз меня отстраняли от контактов с этим человеком, а теперь он приглашает сам», — с удовлетворением подумал Александр.

По знаку Еремина он сел рядом с ним на заднее сидение. Плешивый прыгнул вперед, к водителю.

— Вам куда? — величаво поинтересовался банкир.

— В гостиницу «Белогорье».

— Поезжай, куда требует гость, — последовал приказ, и машина сразу сорвалась с места. Горчаков спросил у плешивого:

— Какой я вам гость? И зачем вы следите за мной?

— Приказали, — с откровенным простодушием ответил тот.

— Я приказал, Александр Николаевич, — вновь величаво пропел банкир. — Но Арсения не стоит опасаться, он вам вреда не причинит.

— С какой же целью Арсений следил за мной?

— Необходимо было удостовериться в вашей хватке, наблюдательности.

— Я выдержал испытание?

— Вполне, — вступил Арсений. — Рассекретили меня довольно быстро и так же быстро оторвались. Кстати, а куда вы спрятались?

— В один из домов.

— Я так и думал.

— Что за испытание я должен был выдержать?

— О вас говорят, как о талантливом журналисте-сыщике, — плавный голос Еремина не позволял усомниться в обратном. — Именно вы ведете дело об убийстве Зинаиды Петровны Федоровской.

— И что?

— Вот, — Еремин протянул пачку банкнот. — Это вам.

— Хотите, чтобы я отказался от расследования? — Горчакову сразу припомнился Либер.

— Ни в коем разе! Вы должны довести это дело до конца. Отыскать преступника и передать его в руки правосудия.

— Причем здесь ваши деньги? Я получаю в редакции неплохую зарплату.

— Зарплата — зарплатой, а дополнительный заработок еще никому не помешал.

— Какой смысл в этом заработке?

— Видите ли, Александр Николаевич, актриса Федоровская была мне дорога. Да, у нее еще были любовники, но я прощал. Старость многое готова простить молодости. Потом поймете, если доживете до моих лет.

— Никогда не поверю, Юрий Иванович, что вы вот так просто бросаетесь деньгами?

— Будете сильнее стараться.

— Я и стараюсь.

— Постоянно отчитываться передо мной.

— Я отчитываюсь перед своим начальством.

— Перед ним, и передо мной.

— Никогда не являлся слугой двух господ.

— Отказываетесь?!

— Не вижу смысла. Вы предлагаете деньги, чтобы я делал то, что и так делаю.

— Пусть это станет вашим дополнительным стимулом. Безо всяких отчетов.

— Мне не требуется дополнительных стимулов. Но если хотите реально помочь, ответьте на некоторые вопросы.

— Спрашивайте.

— Вы сказали о любовниках Зинаиды Петровны. Не назвали бы их имена?

— Я их не знаю.

— Юрий Иванович, с вашими-то возможностями да не узнать?

— Я к этому не стремился, — вздохнул Еремин. — Можете считать меня человеком со странностями, но… по мне было лучше находиться в неведении. И нервы сохранишь, и здоровье.

— Может, у Федоровской не было никого?

— Кто-то имелся, — последовал тяжелый хрип; сейчас рядом с Горчаковым находился не властный человек, держащий в руках половину города, а измученный старик. — Чувствовал я.

— Деньги вы ей давали?

— Давал. Только кто-то помогал ей помимо меня. Дальше Горчаков спросил то, о чем спрашивал остальных:

— Что она была за женщина? Ее характер? Наклонности?

Еремин задумался, подыскивая нужные слова:

— Иногда она была ласковой, иногда превращалась в фурию. Чаще — второе. Но я очень любил ее и готов был пожертвовать очень многим. Я мог бы даже развестись и жениться на ней. Несколько раз подъезжал к ее дому с букетом роз, собирался сделать предложение. Однако всегда останавливался. Наверное, побеждало благоразумие? Как можно развестись с женщиной, с которой прожил сорок лет?.. И еще, я боялся получить отказ. Извините за откровенность.

— Мне как раз и нужна откровенность. А политикой Зинаида Петровна не занималась?

Густые брови Еремина взметнулись, он непонимающе посмотрел на Горчакова.

— У вас есть причина спросить меня об этом?

— Есть. Убит еще один человек, некий Либер Жан Робертович. А он политик еще тот!

— Какое отношение Либер имел к Федоровской?

— Слуги видели, как однажды он приехал к ней, они заперлись в комнате хозяйки и долго беседовали. А сегодняшней ночью зарезали представителя Рейха Дрекслера.

— Он тоже к ней приезжал?

— Врать не стану, не слышал.

После некоторого очередного размышления Еремин сказал:

— Мы никогда не говорили с ней о политике.

— Ее не интересовало ни положение Российской Империи после добровольного сложения Колчаком диктаторских полномочий, ни наши отношения с СССР, с западными странами, с Рейхом?

Впервые Юрий Иванович улыбнулся, правда, печально:

— Зинаида и политика — вещи несовместимые.

— Какова тогда ваша версия?

— Ограбление?