Рози дождалась, когда хлопнула входная дверь, затем схватила свой жакет, бегом спустилась вниз и последовала за Кейтлин. Та шла по дороге, которая вела к тропинке, тянувшейся рядом с деревенским клубом. «Будто шпионка», — думала про себя Рози, готовая нырнуть за дерево в ту же секунду, как Кейтлин обернется. Но та ни разу не оглянулась. Наконец они дошли до большого дома с садом, огороженного живой изгородью из бирючины. Прячась за кустарником, Рози увидела, как Кейтлин позвонила в дом. Дверь отворилась, Кейтлин скользнула в холл. Рози отодвинула задвижку на калитке и, стараясь не производить шума, крадучись пошла по гравийной дорожке. Обогнула дом. На нижнем этаже свет нигде не горел, зато одно окно на верхнем было освещено.
— Глупая девчонка, — пробормотала себе под нос Рози, бегом направляясь к входной двери. Она нажала на звонок и не убирала палец с кнопки до тех пор, пока не услышала грохочущие шаги. В холле зажегся свет.
Дверь распахнулась. На Рози свирепо смотрел мужчина.
— Какого черта?..
Она предположила, что это и есть Джулиан Паско.
— Я пришла за своей сестрой. — Рози протиснулась мимо него в дом и решительно направилась к лестнице.
Глава 16
Я работала в библиотеке, сидела, обложившись справочными материалами, в которых упоминались события, возможно имевшие отношение к гибели Дары Канавана. Наводнение, встреча Дары с Томом Кенни и его подручными, короткая интрижка Дары с Тильдой, жалкая попытка Джосси удержать мужа после того, как она узнала о его измене, в итоге стоившая ей жизни. А еще через несколько дней — кратковременное и злополучное возвращение Макса в Саутэм и вслед за этим — той же ночью — исчезновение Дары. Я пыталась составить картину последнего дня Дары. Он был нетрезв. Предложил Кейтлин утром следующего дня поехать на конную прогулку. Они собрали корзину для пикника, и на закате Кейтлин смотрела, как ее отец, выйдя из дома, пошел через поля. Это происходило в апреле, а значит, прикинула я, Дара покинул Холл между шестью и семью часами вечера. Кейтлин, провожавшая его взглядом из сада, судя по всему, была последней, кто видел Дару Канавана живым, — не считая убийцы, конечно. Дара направился в Саутэм, но никто из селян не помнил, чтобы видел его в деревне в тот вечер. Его останки нашли спустя сорок восемь лет на безлюдном участке между Холлом и Саутэмом.
И хоть я сидела между полками с энциклопедиями, внезапное озарение на меня не снизошло: никаких догадок относительно давней тайны у меня не появилось. Мне не удавалось докопаться до истины, как о том просили меня и Тильда, и Кейтлин. Я уже начинала думать, что поставила перед собой недостижимую цель. Не понимала, кто такая Тильда: ангел, как окрестили ее газеты, или безжалостная лицемерка из воспоминаний Кейтлин. Мне снова вспомнилась покачивающаяся на сквозняке люстра в гостиной Красного дома: солнечный свет отражается от хрустальных граней множеством бликов самых разнообразных оттенков. Мне очень хотелось верить рассказу Тильды, но все же я склонялась к версии событий, изложенной Кейтлин. Судя по записям в ежедневниках, Тильда и впрямь выгнала из дома пятнадцатилетнюю Кейтлин. Та была распущенной и неискренней, постоянно лгала, но это и понятно, если учесть, что она, можно сказать, в одночасье потеряла обоих родителей. Кейтлин была жестока по отношению к Мелиссе, но ведь многие девочки-подростки строят козни друг другу. Как ни крути, Тильда обошлась с Кейтлин слишком сурово.
Я снова вспомнила, как бежала по закоулкам Лондона от дома Патрика к офису Чарльза. Сейчас у меня было такое же чувство, как и тогда, когда я очутилась наконец в знакомом районе, ничего не узнавая вокруг. Я тупо смотрела в свои записи, кончиками пальцев потирая ноющий лоб.
И как это часто бывало, я снова невольно задумалась о Патрике. Почему мы расстались — из-за взаимного недоверия, порожденного прежними неудачами на любовном фронте, или потому, что я отказывалась подчиняться его воле? Способен ли Патрик полюбить меня, как я надеялась, или он смертельно опасен, как зловеще намекнул Чарльз? Все, что мы делали, все, что он мне говорил, можно оценивать двояко. Мне снова вспомнились те хрустальные подвески: вечно покачивающиеся, вращающиеся, отбрасывающие разноцветные блики — янтарные, бирюзовые, розовые.
Домой в тот вечер я добралась уже в сумерках. Мои соседи устроили вечеринку, и мне пришлось припарковаться на некотором удалении от своего жилища. Когда я шла от машины к дому, у меня по спине ползли мурашки: мне казалось, что за мной кто-то следит. Я оглянулась, но никого не увидела.
Войдя в свою квартиру, я снова почувствовала себя в безопасности. Было слишком жарко, да и поздно, так что ужин я готовить не стала, просто отрезала кусок хлеба, сыр и открыла пакет с оливками. Сидя за столом, я перемотала на начало кассету диктофона. В комнате зазвучал голос Тильды, рассказывающей о своем отдыхе во Франции в 1949 году. Я начала записывать за ней, но веки наливались тяжестью, голова по-прежнему болела. Я выключила диктофон, скинула туфли и свернулась калачиком на кровати.