Призрак былой любви

— Еще… не… тогда. — Он глотнул воды. — Сначала я растерялся. Хотел бежать за помощью, а потом понял, что нам всем будет лучше без него. Тильде… Джосси… мне… всем. Он был распутник, никчемный человек. У меня с собой был фонарь. Помнится, я поднял голову и увидел незалатанную брешь в дамбе. И подумал: это же идеальная могила. Конечно, я читал ту книгу. Дара Канаван не заботился о земле, как следовало. Я предупреждал его за много лет до того, что Болотный край особенный. Он меня, естественно, не послушал. Он был без сознания, я связал его по рукам и ногам шнурками от ботинок. Это были добротные кожаные шнурки — те свои ботинки я купил на Крите в тридцать шестом, специально для работы в поле, он не смог бы их порвать. Потом я приволок его к бреши в береговой насыпи. Я не знал, жив он или мертв. Это не так просто определить, как кажется. Но, когда я начал забрасывать его землей, я увидел, что он шевельнулся. Его нога дернулась. Я продолжал закапывать.

Он умолк. Меня тошнило. Страх исчез: Кит де Пейвли был всего лишь жалким обезумевшим стариком. Мне хотелось бежать из его грязного затхлого дома, где издавна поселились ненависть, зависть и ревность.

Но он снова заговорил. Возможно, слишком долго храня свою тайну, он был рад исповедаться.

— Я думал, его найдут. Весь следующий день я ждал стука в дверь. Ждал недели, месяцы. Думал, его найдут. Мне снились кости в траве. Снилось, как я рою канаву и натыкаюсь на череп. Я больше не мог заниматься раскопками. — Он рассмеялся. — Какие уж тут раскопки! По ночам, когда я оставался один, — а я всегда был один — мне представлялось, как в дом ко мне стучат, я открываю дверь и вижу его. Он стоит на пороге, отряхивая с одежды землю.

Мне пришлось встать и подойти к окну, хотя пыль и струи дождя на стекле не пропускали в комнату свет.

— Вы сожалеете о своем поступке?

— Вовсе нет! Вы только подумайте, сколько горя он бы еще принес. Подумайте о бедной Джосси.

— Джосси любила Дару. А как же Кейтлин? Неужели вы не понимали, как тяжело она будет переживать смерть отца?

Он что-то неслышно пробормотал. Тишину нарушали лишь жужжание мухи и стук дождя.

— Как вы намерены поступить, мисс Беннетт? — спросил он. — Пойдете в полицию? Ко мне приходили следователи. Я им солгал — притворился, будто ничего не знаю. Как вы намерены поступить?

Я покачала головой.

— Не знаю.

— Не надейтесь, что будет громкий судебный процесс. Что о вас напишут в газетах. Я умираю, мисс Беннетт, потому сейчас и рассказал вам все это. Иначе бы откровенности вы от меня не дождались. У меня рак. Легкие гниют изнутри. Говорят, мне осталось полгода, но вряд ли я столько протяну. До Нового года я не доживу. — Он обвел взглядом убогую комнату. — Я пережил свое время. Нынешний мир мне незнаком.

Он встал.

— Сколько, говорите, человек присутствовали на погребении Дары Канавана?

— Пятеро, — ответила я.

— А на моих похоронах, как вы думаете, сколько будет?

Этот вопрос он задал мне вдогонку: я уже шла по коридору к выходу. Когда я открыла дверь, он сказал напоследок:

— Мисс Беннетт, передайте от меня привет Тильде. Напомните ей обо мне.

Я покинула его дом и пошла через поле к дамбе. Тонкое платье и пиджак, что были на мне, промокли насквозь, но я радовалась дождю. Дождь смыл с меня грязь. По береговой насыпи я взобралась на вершину дамбы. Дождевые капли расходились концентрическими кругами на черной поверхности воды. Стоя в мокрой траве, я глянула на видневшийся вдалеке Холл, квадратный на фоне серого неба, и поняла, что мне нужно сделать. Я стала собирать последние полевые цветы, что росли на берегу: дербенник, поповник, лапчатку. С букетом цветов в руке я зашагала в деревню. На церковном кладбище я опустилась на корточки у могилы Джосси и поставила цветы в металлическую вазу. Я не верю в Бога, но помолилась за Джосси, чье детство прошло в страхе перед одним мужчиной, а взрослая жизнь — в мучительной любви к другому. Теперь любимый, которого она потеряла, лежал рядом с ней, а значит, ее душа должна упокоиться. Я выпрямилась, прижала ладони к своему плоскому животу. Я знала, что сохраню своего ребенка: в этой истории было слишком много потерянных детей, я не вправе потерять еще одного. Я бросила последний взгляд на фотографии сестры Тильды и ее возлюбленного и пошла к своей машине.

Глава 19

Ее призраки, почти всегда желанные компаньоны, оставались с ней. Однажды ночью ей привиделся Дара, не приходивший к ней во сне уже много лет. Они скакали верхом по Болотному краю, она сидела на лошади у него за спиной, обнимая его за пояс. Ветер развевал ее волосы, она ощущала тепло его плеча на своем лице.

Пробудившись, она быстро села в постели. От резкого движения грудь пронзила боль.

— Макс, — едва слышно прошептала она и съежилась, ожидая, когда сон рассеется.