Призрак былой любви

Дара спрятал лицо в ладонях. В нем крепла убежденность, зародившаяся в брачную ночь, — что происки Сары Гринлис и безрассудная страсть Джосси толкнули его на неверный путь. Некогда он мечтал навсегда связать свою жизнь с Тильдой. Он до сих пор мучительно тосковал по ней — и телом, и душой. Он знал, что Тильда живет в Лондоне, снимает комнату в том же доме, где обосновался брат Эмили Поттер. Дара стиснул кулаки, положил на них подбородок и задумался. Брата Эмили зовут… черт, вертится на языке… Рональд? Нет. Роберт? Ричард?

Роланд. Дара улыбнулся.

Перед обедом Анна занесла Максу на чердак его корреспонденцию:

— Счета, дорогой, как всегда счета.

Макс просмотрел почту. Три извещения на оплату, одно письмо. С почтовым штемпелем Брайтона.

Вложенный в конверт одинарный листок бумаги уведомлял его, что его мать обручилась с неким Лесли Бейтсом. «Он — удалившийся от дел бизнесмен, в прошлом гвардейский капитан», — с гордостью писала Клара Франклин. Макс схватил пальто, шляпу и помчался на вокзал Виктория, намереваясь первым же поездом поехать в Брайтон.

Домой к матери он прибыл около трех часов дня. На ней был новый наряд, и, судя по разбросанным по всей квартире блестящим коробкам из-под платьев, она изрядно поистратилась в магазинах. Он заварил чай и попытался узнать у нее адрес Лесли Бейтса.

— Макс, ты ведь не будешь устраивать скандалы, правда? — осторожно поинтересовалась миссис Франклин.

Он попытался успокоить ее, но был не очень убедителен и преуспел лишь в том, что довел мать до слез. Но адрес все же узнал.

Лесли Бейтс жил в унылом номере одного из захудалых отелей. Одет он был в костюм в мелкую ломаную клетку и шелковый галстук в диагональную полоску, какие носят выпускники школы Харроу.[19] Зубы у него были вставные, волосы редеющие, зато спину он держал прямо, очевидно пытаясь выглядеть как выпускник Харроу или бывший гвардеец. Однако именно отменная выправка зачастую привлекала в мужчинах Клару Франклин. Лесли Бейтс показал Максу на засаленное кресло и предложил виски. Макс садиться не стал, от виски отказался. Он видел, что Лесли Бейтс догадался о причине его визита.

Макс четко обрисовал финансовое положение матери, но мистер Бейтс в отличие от его предшественников не поспешил, пряча глаза от смущения, расторгнуть помолвку. Глядя на старые, но добротные туфли Макса и его поношенный плащ «Барберри», он заметил:

— Но ведь семья ваша при деньгах, насколько я понимаю?

Макс мысленно застонал.

— В двадцать девятом почти все капиталовложения моего отца обесценились. А у меня, мистер Бейтс, уж поверьте мне на слово, нет личного состояния. Женившись на моей матери, будьте готовы к тому, что вам придется оплачивать весьма солидные счета.

Бейтс покрутил усы.

— Клара очень привязана ко мне и будет сильно расстроена разрывом помолвки. С другой стороны, несчастливый брак в конечном итоге доставит ей еще больше мучений, вы не согласны?

Максу хотелось схватить этого подонка за лацканы ужасного клетчатого пиджака и вышвырнуть в окно. Вместо этого он вытащил чековую книжку и спросил:

— Сколько, мистер Бейтс?

Он заплатил сто пятьдесят фунтов за то, чтобы его мать осталась незамужней женщиной, а Лесли Бейтс покинул Брайтон. Часом позже он объяснил Кларе Франклин, что свадьба не состоится. Та разрыдалась, была безутешна. Ночью его чуткий сон — он спал на диване — потревожили крадущиеся шаги матери и звяканье стекла на кухне. Она взяла бутылку джина с бокалом в свою комнату и там опять долго плакала.

На следующий день его мать поднялась в одиннадцать часов. Макс сделал ей чаю, дал аспирин. Выглядела она старой и хрупкой; ее чудесные темные глаза вспухли от слез. Выпив чаю, она сказала дрожащим голосом:

— Я была так глупа, Макс. Прости.

Он взял ее за руку, потом она оделась, и они вместе пошли выгуливать собаку.

Ближе к вечеру он сел в поезд и поехал в Лондон. Купе были битком набиты, он стоял в проходе — курил и смотрел в окно. Он остро нуждался в деньгах — выписав чек Лесли Бейтсу, он лишился своих сбережений, — и безденежье давило на него тяжким грузом, который, ему казалось, он уже не в силах скинуть со своих плеч. Он понимал, что его мать просто ищет любви. Ту любовь, что когда-то мог предложить ей его отец, она давно разрушила. Она требовала слишком многого и постоянно разочаровывалась.

По возвращении в дом № 15 по Паргетер-стрит он принялся распаковывать дорожную сумку. В дверь постучали. Он совершенно забыл, что сегодня среда, а по средам он давал Тильде уроки немецкого. При виде ее он еще острее почувствовал свою боль. Глянув на упражнение, что она приготовила, он исчеркал его красным и сказал резко:

— Если ты не можешь выучить прошедшее время глагола «быть», общаться по-немецки тебе будет трудно.

Тильда покраснела.