Призрак черного озера

Так или иначе, одним чудным вечером, когда он боролся со сном на диване в гостиной, Лена вошла в комнату и спокойным голосом сказала, что им нужно серьезно поговорить. Матвей только-только вернулся из трудной деловой поездки, намучился там, утрясая дела, да еще тут без него бизнес пошел не так гладко. Он еле успел поцеловать Ляльку перед сном и без сил повалился на диван. Он так устал, что даже есть не хотелось.

— Что еще придумала… — недовольно заворчал Матвей, — до утра твой разговор подождать не может…

— Не может, — коротко ответила она, — утром ты будешь торопиться и можешь все понять неправильно.

— Делай как знаешь, Ленка, — он подумал, что речь идет о каком-нибудь незначительном хозяйственном вопросе, — ты у меня все можешь решить сама…

И повернулся на другой бок с намерением заснуть, сил не было даже на то, чтобы дойти до спальни.

— Матвей! — закричала она и тряхнула его за плечо. — Проснись немедленно!

Она вообще редко повышала голос, а уж крик ее Матвей слышал раза два за всю свою семейную жизнь. От удивления он открыл глаза и сел на диване.

— Матвей… — голос жены неожиданно дрогнул, — ты только, пожалуйста, пойми меня правильно. Дело в том, что… дело в том, что нам надо развестись.

— Чего? — обалдело спросил он. — Что это ты еще выдумала?

— Ты прекрасно знаешь, что я никогда и ничего не выдумываю, — сухо ответила она, — за три года нашей, с позволения сказать, семейной жизни ты мог это заметить.

Точно, она никогда не врала и не преувеличивала. Не пересказывала ему сплетни про подруг, не говорила с завистью о чужих домах, тряпках и драгоценностях. Но Матвей зацепился за другое.

— Что значит — «с позволения сказать, семейной жизни»? — встрепенулся он. — Что ты имеешь в виду? Тебе не нравится наша семейная жизнь?

И тут же понял, что сморозил глупость — нравилась бы ей их жизнь, не хотела бы она развода.

Вдруг он понял, что никакая это не шутка, что его жена действительно говорит о разводе всерьез. Но почему? Что он сделал не так?

Хватило выдержки не задать этот вопрос вслух.

— Ты ни при чем, — она читала его мысли, да что тут сложного, у него вечно все написано на лице, — ты ни при чем, Матвей, я очень тебе благодарна, ты поддержал меня в трудную минуту, ты мне очень помог, и поверь, я очень это ценю…

«Что она несет? — думал Матвей. — Я поддержал ее в трудную минуту, как будто я денег дал, когда у нее кошелек украли. Или телефон мобильный — “Скорую” вызвать…»

— Короче, — вклинился он в длинный ее монолог, — с чего это ты вдруг разводиться надумала? Другого нашла?

— Сядь, Матвей, — а он и не заметил, что вскочил с дивана и грозно нависает над ней, — сядь и успокойся. Если ты обещаешь не орать и не бить посуду, я тебе все расскажу.

Он вынужден был сесть и сделать равнодушное лицо. Один Бог знает, чего это ему стоило.

— Дело в том, что… — Лена запнулась и впервые отвела глаза.

Хоть и она продумала этот разговор заранее, все же не так легко сообщить ничего не подозревающему человеку, что именно сейчас она собирается разбить ему сердце. Да-да, вот так, кувалдой с размаху.

Матвей усмехнулся. Вот до чего он дошел, употребляет слова и выражения из мексиканских сериалов. Хорошо хоть, пока только в мыслях…

— Леня — моя школьная любовь, — заговорила она сухо, уловив его усмешку, — это не я его нашла, это он меня нашел…

— Школьная любовь? — рассмеялся Матвей. — Да ты с ума сошла! У кого ее не было — школьной любви-то! И ты из-за этого собираешься бросить все? Ленка, тебе надо лечиться!

— Прекрати паясничать и дослушай до конца! — снова закричала она каким-то визгливым, истеричным голосом. — Мы с тринадцати лет знали, что поженимся! Мы распланировали всю свою жизнь до старости! Мы знали, сколько у нас будет детей. Мы даже имена им придумали! Ты пойми, мы чувствовали себя одним целым, мне грустно — и ему грустно, я смеюсь — и он хохочет, у меня голова болит — и у него тоже, он есть хочет — я с голоду умираю…

— И что? — вклинился Матвей. — Что ж вы не поженились после школы и не нарожали детей? Сколько там собирались? Троих, четверых?

— Его родители эмигрировали в Штаты, — сказала она, постепенно успокаиваясь.

— И про вашу великую любовь он благополучно позабыл, — докончил Матвей.

— Что Леня мог сделать? Нам ведь даже восемнадцати лет не было…

— Зачем же ты выходила замуж за Митьку, раз у тебя была такая неземная любовь? — закричал он.

— Не ори, — спокойно ответила она, — не строй из себя дурака. Столько лет прошло, что же мне — так и сидеть, как царевна Несмеяна, и лить слезы? Можешь не верить, но я Митю полюбила. Я думала, что тот период уже прошел, решила начать новую жизнь, имя даже поменяла.

— Ну-ну, с каждым новым мужем — новое имя, — усмехнулся Матвей, — с Митькой ты — Алена, со мной — Лена, а с ним кем была?

— Он звал меня Лялей…

— Лялей? Ах, вот как…

И тут вдруг словно кол воткнули Матвею в сердце. Он понял, что, если они разведутся, он никогда больше не увидит Ляльку. Не услышит ее смеха, никто не станет дергать его за нос по утрам, некого будет подбрасывать в воздух, слыша радостный визг.