Призрак Демона

— У меня есть огниво, я купила у крестьян тогда. Ну как купила… — Тут она засмущалась. — Обещала заплатить в деревне. Получается, украла.

— Я им вещичку оставил на многие тыщи. — Решил успокоить её я. Мне только рабыни, страдающей угрызениями совести, не хватало. — А если не будут тормозить, то компенсацию от властей получат, как невинно пострадавшие. Не переживай.

— Я не переживаю. — Хитро посмотрела на меня она. — Я рабыня, за все мои поступки отвечаешь ты.

— Эй, на тебе два трупа, это что, по закону это я их убил?

— Да. — Интенсивно закивала она. — Но ты можешь меня за это наказать. Можно даже грубо, несколько раз. — И она провела руками по бокам тела.

— Так, отставить разврат, доставай огонь. — Тело парня, в котором я пребывал, сразу же отреагировало на такое прямое предложение, и мне было неудобно перед призраком. Мы тут вроде как собрались его хоронить, а не разврат учинять. — И повернулся к стоящему телу. — Граф, извини её. Она не виновата, это всё магия изменения на неё действует.

— Я понимаю, встречался в своей жизни с ублажательницами, хотя при мне они были все посвящены богине любви Верине, а на этой девушке я не увидел божественного якоря. На перекрёстке такое сразу бы проявилось.

— А что за якорь?

— Через него боги получают силу во время молитв, а так же могут сами вселиться в тело посвящённого, который станет их аватарой. Верина вообще часто этим баловалась, насколько я знаю. Даже есть легенда, что она влюбилась в одного земляного мага и очень хотела, чтобы свою сущность он посвятил ей. Несколько веков его преследовала.

— И как, добилась?

— Да. — Призрак, пожал плечами. На фоне замершего лица это смотрелось жутковато. — Женщины бывают очень настойчивы в своей навязчивости. А тут вообще богиня, привыкшая получать всё, что хочет. Вселялась в ближайших ублажательниц, отваживала от него всех женщин. Ревнивая эгоистка, в общем. Она даже несколько раз спасала ему жизнь, чтобы он не умер, пока не прошёл посвящения.

— А потом, когда он посвятил себя ей?

— Хо! — Опять заразительный смех из высохшего мёртвого тела. Лучше в его сторону не смотреть. — Он сразу же попал в какую-то историю и всё, погиб. Богиня оказалась нетерпеливой.

— Поучительная история.

— Это да. И очень известная, её очень любят менестрели распевать, восхваляя любовь богини. Крестьяне млеют от этой истории, а вот маги видят в ней то, что им и так известно: с богами связываться нельзя.

Тем временем девушка уже собрала какие-то ветки, разбросанные вокруг, и запалила костёр. Надо бы ещё дров принести, а то маловато.

— Будем прощаться? — Призрак протянул мне руку. Шутник. — Ты очень интересный парень, баронет, мне было бы интересно продолжить с тобой знакомство.

— Так пошли с нами. — Весело предложил я. — Без тебя там что, всё развалится?

— Нет, конечно. — Вот он добрёл до огня и осторожно улёгся в нём. — Наоборот, там очень скучно, хотя я почти всё время проводил в кармане, в котором время течёт медленнее всего, но всё равно ощутил скуку в полной мере.

— И что тогда тебя останавливает?

— Опасность попасть в другую тюрьму, где я уже не буду хозяином. Сущность, не имеющая вещественной привязки, очень уязвима. Дойду я максимум до какого-нибудь храма, где меня заметит божество и притянет. Или до ближайшего аркана для душ. Не важно, что они запрещены, умельцев хватает, а спрос на живые вещи всегда был стабилен.

— А что за живые вещи?

— Уже в моё время секрет изготовления таких вещей считался утерянным, но вот раньше, говорят, делали различные сосуды, куда помещали чью-то сущность, а потом запирали её там, как в тюрьме. Это из области магии смерти. Артефакторы, работающие со смертью, давно вне закона, вот постепенно и потерялось умение. Такой артефакт должен быть соответствующим образом подготовлен, иметь ключевые энергетические точки, быть инертным к магии, да там много чего, я точно не помню, да и не очень интересовался магией смерти.

— Инертным к магии — это, как твоя шпага? — И показал на оружие, что висело теперь у меня на поясе.

— Да. — Озадаченно ответил он мне. — Как моя шпага. Так вот оно что! Это, оказывается, подготовленный сосуд! Надо попробовать. — Он шагнул ко мне. — Доставай!

— Ты чего? А если это действительно тюрьма? Опасно же!

— Плевать, главное, что я смогу покинуть этот тошнотворный перекрёсток хоть на какое-то время! Давай, давай! Запереть там ты меня не сможешь, ты же не знаешь устройство замка. Думаю, потому её и продали, потому, как тоже не знали, или замок сломан, а без него ни одну сущность не удержать. А я доброволец! Всё будет нормально.

Уверенный азарт в его голосе меня не успокоил, но тут он сам себе Буратино.

— Тогда подожди, я оставлю шпагу и отойду, дрова поищу. — У меня ещё с уроков химии в школе подозрение к словам, про «всё будет нормально». Мой сосед по парте эту фразу выдавал на каждое моё возражение о смешивании школьных реактивов «как левая нога захотела». Он много раз оказывался прав, действительно, всё было нормально, пока этот умник не додумался добавить какую-то смесь, которую принёс из дома.