Призрак для Евы

Присутствие Джулианны будет кстати, если Джок вернется и снова заговорит, подумала Минти, поднимаясь наверх. Может, девушка из тех людей, которые способны его видеть? Она с удовольствием вернет синее платье и жакет. Два раза почистив его, Минти все равно не могла избавиться от ощущения, что одежда по-прежнему загрязняет ей дом. «Поло, Поло», — прошептал Джок, когда она вошла в комнату Тетушки. Он все еще был здесь, хотя Минти его больше не видела.

Она вложила платье в чехол на «молнии», который взяла в химчистке, спустилась вниз и отдала Джулианне.

— Тут немного темновато, — сказала Джулианна. — Почему вы не раздвигаете занавески?

— Мне так нравится.

— Минти…

— Что?

— Может, вы пойдете со мной, поздороваетесь с мамой и вроде как помиритесь? Папа очень бы обрадовался. Он говорит, что негоже ссориться с соседями; это его расстраивает.

— Скажи маме, — ответила Минти, — что она сама виновата — первая начала. Пусть извинится, и тогда я начну с ней разговаривать.

Из окна Минти смотрела вслед девушке. Обо всем этом она задумалась еще раз, когда гладила рубашки, и Джозефин спросила ее:

— А ты помирилась с этой… соседкой, как там ее зовут? Той, что устроила скандал из-за платья?

— Ее зовут Соновия. — Минти вложила белую рубашку (оставалось еще три) в полиэтиленовый пакет, прикрепила картонный воротник и взяла полосатую, последнюю в куче. — Ее муж приходил сюда, умолял меня извиниться, но я сказала: мне не за что извиняться, потому что виновата она. Правда? Ты же была здесь.

— Конечно. Я готова подтвердить это в любом суде. — Джозефин посмотрела на свои золотые часики с искусственными бриллиантами, свадебный подарок Кена. — Знаешь что, Минти, закончишь с рубашками — и после обеда можешь не приходить. И завтра утром. Ты заслужила отдых, управляясь тут одна, пока мы с Кеном были в свадебном путешествии.

Минти поблагодарила и выдавила из себя подобие улыбки. Она предпочла бы прибавку к жалованью, но подумала, что просить бесполезно. Последние три рубашки дались ей с трудом, но без пяти час она с ними все же разделалась.

Вернувшись домой, Минти приняла вторую за день ванну, и когда она вспомнила, что могла бы потратить деньги на душ, обида на Джока вспыхнула с новой силой. Иногда, сидя в ванне, Минти размышляла о грязи, которая смывается водой, а потом возвращается к ней. Грязь с тела — на волосы, грязь с волос — на тело. Возможно, именно по этой причине она никогда не ощущает себя достаточно чистой. Появится ли у нее когда-нибудь душ?

Минти съела один из своих чистых, гигиенических ленчей: тщательно вымытые листья цикория, очищенное от шкурки куриное крылышко, шесть маленьких вареных картофелин, два ломтика белого хлеба с полезным, несоленым маслом.

Стоял чудесный, солнечный и жаркий день. Даже от Кенсал-Грин пахло свежестью и цветами — Минти обратила на это внимание, когда возвращалась домой из «Чистюли». Деревья выглядели так, словно за высокой стеной находилось не кладбище, а утопающий в зелени парк. Тетушка всегда говорила, что стыд и позор ходить в кино в ясный день — нужно гулять на улице, наслаждаясь погодой. Но теперь она промолчала, хотя Минти прислушивалась, ожидая услышать ее голос. Что выбрать: «Уайтлиз» или «Одеон» у Мраморной арки? Торговый комплекс «Уайтлиз» ближе, но чтобы попасть к нему, нужно пройти по подземному переходу под Уэствей. Подземные переходы входили в число мест, где ее мог поджидать Джок, а сегодня она не желала его видеть, не хотела, чтобы он портил ей настроение в свободный день. Значит, к Мраморной арке на 36-м автобусе. Там показывали «Дом ночных призраков», и ее привлекло это название. На экране призраки не страшны, когда у тебя есть собственное, настоящее привидение.

Автобуса она ждала целую вечность, или ей просто так показалось, потому что прошло всего десять минут. Словно пытаясь наверстать упущенное время, автобус помчался по Харроу-роуд, потом по Эджвер-роуд и ровно в три часа высадил ее на конечной остановке. Минти уже научилась сама покупать билет в кино, предъявлять его контролеру и в одиночестве идти к своему месту. В зале сидели десять человек, Минти сосчитала. Она заняла место в конце ряда, чтобы никто не мог сесть справа от нее, а если зал не заполнится, чего случиться не должно, то и место слева тоже останется свободным. Посетители кинотеатра выглядели старше ее и сидели по одному, если не считать пары пенсионеров, мужчины и женщины, устроившихся в первом ряду. Минти обрадовалась, обнаружив, что сидит почти одна в целом секторе справа от прохода. Гораздо приятнее ходить в кино днем, чем вечером с Соновией и Лафом.

Свет в зале погас, и на экране появились рекламные ролики. Минти всегда с удивлением смотрела на подобную рекламу, поскольку не понимала в ней ни единого слова, ни единого кадра. Ужасный шум, хриплые и невнятные голоса, грохот музыки и яркие разноцветные вспышки на экране. За рекламой последовало что-то романтичное и мечтательное, в сопровождении негромкой сонаты — кадры из выходящих в прокат фильмов.