Призрак другой женщины

– Он убил человека, которому звонил Юра той ночью, – промямлила Милочка и жалобно попросила: – Можно я поем немного, а то у меня живот сводит?

Потом она ела, Анька молча плакала, а Толик тихо наливался злобой, наблюдая за обеими. И ведь не поторопишь, не прикрикнешь ни на кого.

– Как ты узнала, что этот человек мертв? – задал он самый первый, самый, на его взгляд, резонный вопрос, после того как Милочка слопала три бутерброда и высадила две чашки чаю почти залпом.

– Так я видела.

– Как видела?! Кого видела?! Ты можешь говорить внятно, наконец! – Тут он все же не сдержался и заорал.

И, странное дело, помогло. Анька перестала реветь. Мила начала говорить внятно и четко, как на экзамене:

– После дня рождения я поехала сначала домой. Потом посреди дороги вспомнила, что знаю адрес человека, чей телефон дала тебе, Анатолий. Меня как-то Юрий посылал к нему с пакетом.

– За каким же чертом ты меня просила адрес пробить?!

– Я забыла! А под градусами вдруг вспомнила. Я и поехала туда. Такси отпустила, в подъезд вошла, поднялась, а дверь приоткрыта.

– Ты и вошла, умница-красавица?! – желчно фыркнул Анохин.

– Вошла. А он висит! И еще дергается! Такой ужас!!! – Ее глаза тоже начали наполняться слезами, пришлось Толику пообещать, что он отстегает ремнем обеих, если они это мокрое дело не прекратят. – Я попятилась, вдруг слышу грохот в другой комнате.

– Сначала не слышала, а потом услышала? Как это?! – не поверил он.

– Так сначала было тихо. И я не шумела, на цыпочках шла. А потом загремело, и я деру дала. Летела, не разбирая дороги. Выскочила из подъезда, вдоль стеночки, вдоль стеночки и в лог тут же прыгнула. Там слева…

– Знаю! Дальше!

– А оттуда хорошо окна этого человека видно. Свет там горел. И этот… Который убил, он к окошку подошел и смотрит вниз. Это он меня высматривал, ребята…

– Высмотрел?

– Нет. Потом он вышел из подъезда. Снова долго смотрел по разным сторонам.

– И снова тебя не увидел?

– Нет, я же в кустах, в самых зарослях сидела. Поцарапалась вот вся… – Ее расцарапанные щечки сморщились, по ним заструились слезы. – Ладно, все, не буду, не буду… Он постоял, постоял, потом капюшон накинул и побежал.

– Как побежал?!

В представлении Анохина убийца непременно должен был иметь средство передвижения. Кто же идет на такое опасное дело своими ногами? А если погоня?

– Как побежал-то?

– Как спортсмен! Он и одет был в спортивную одежду. Куртка такая модная, штаны, кроссовки. Капюшон накинул и побежал трусцой, как спортсмен, – повторилась она и посмотрела на них жалобно. – Что же мне теперь делать-то, ребята?! Я же… Я же видела его и узнаю! Что делать-то?!

Толик вылез из-за стола, потому что в дверь позвонили. Доставили цветы. Потом еще раз позвонили, это мясо привезли, горячее, пахнущее даже через упаковку так, что у плакальщиц глазки загорелись. А потом был еще один звонок, на этот раз по телефону, от Валентина.

– Ты-то мне и нужен! – выдохнул с радостью Анохин, намереваясь сбагрить ему Милочку.

Не станет же она тут жить, в конце концов! Ходить по его квартире, носить на голое тело его халат, подслушивать их с Анькой. Он против!

– Звоню сообщить, что секретарши твоей нигде нет, – доложил опечаленный Валентин. – Ни в списках живых, ни в списках мертвых, как говорится, не значится. Все больницы пробил. Все морги, все сводки ребята мне подняли по отделам. Ничего! Беда с ней, Толик, точно беда. Что делать-то?

– Ты далеко?

– Да нет, в паре кварталов от тебя.

– На машине?

– Ну да.

– Так давай приезжай ко мне. Будем думать про то, что нам с ней дальше делать… И как от самой себя спасать. С ума сойти можно!..

Глава 10

Олег с тоской смотрел по сторонам: стройный ряд безликих бараков, он насчитал тринадцать. Специально, что ли, столько поставили? Забор, несколько рядов колючей проволоки. Черная земля, влажный от дождя, тщательно выметенный асфальт. Почти никакой растительности. Почти все серого, черного или влажно-грязного цвета.

«Исправишься тут, как же, – подумал Мишин раздраженно. – Посетят тут чистые мысли, направляющие на путь истинный. Не захочешь, а свихнешься! А с другой стороны, – спохватился он тут же, желая заступиться за всю исправительную систему, – вернуться сюда не захочешь – стопроцентно. И кто обещал небо в алмазах?»

– Олег Николаевич? – окликнули его сзади.

Мишин повернулся и обнаружил за спиной маленького пузатого полковника с отвратительно выбритым красным лицом. На подбородке красовался огромный прыщ, замазанный зеленкой.

– Так точно. – Мишин шутливо козырнул. – Василий Сергеевич?

Колобок с улыбкой склонил согласно голову в генеральской папахе.

– Мне сказали, что…

– Знаю, знаю, – замахал на него пухлыми обветренными ладошками полковник. – Поговорить с заключенным Гвиненко. Так ведь?

– Да, хотелось бы. Это возможно?

– А черт его знает? – почесал затылок Василий Сергеевич.

– Не позволите?