Призрак Фаберже

Саша кивнул.

— Вообще-то это не камень, а особый вид стекла.

В глазах у Саши вспыхнул интерес.

— Но сквозь него ничего не видно, — заметил он.

— Ты прав, но тем не менее это стекло. Камни создает природа, а вот стекло, похожее на камень, могут сделать люди, и именно так поступил месье Фаберже. И вот еще что. Только он знал, как делать пурпурин, а сейчас этот секрет утерян.

— Правда? — огорчился Саша.

— Да. Понимаешь, что это значит? Если ты увидишь какое-то изделие с пурпурином…

— Его сделал Фаберже, — закончил Саша.

— Ну, или какую-то его часть, — подала голос Лидия.

— Не все сразу, Лида, — перебила ее Нина. — Минералогическим анализом мы займемся лет в десять.

Женщины рассмеялись, а Саша снова посмотрел на статуэтку. Нина с улыбкой продолжила свой урок:

— Когда смотришь на такую статуэтку, Саша, надо всегда обращать внимание на камни — их подбирают так, чтобы все выглядело как настоящее, понимаешь? Розовый кварц для кожи, пурпурин для красного сарафана. Все должно быть, как в жизни.

— Знаешь, мама, — сказал Саша. — Ее ботинки сплетены из прутиков, для которых взяли эозит.

Нина прищурилась.

— Что ты сказал?

— Эозит. Это такой камень. Настоящий.

— Господи, откуда ты знаешь?

— Сегодня в музее слышал. Та шкатулка, что тебе понравилась, была из эозита. Я на табличке прочел.

— Он абсолютно прав, — заметила Лидия. — Лапти у нее из эозита. Мальчик унаследовал твой острый глаз, это очевидно.

Нина на мгновение задумалась, склонив голову набок, как делала всегда, когда пыталась сосредоточиться. Внезапно у нее закружилась голова, она оперлась о прилавок, чтобы не упасть, и, улыбнувшись, заставила себя говорить дальше.

— Ты знаешь, как еще мы называем такие вещи? — спросила она, стараясь дышать ровно. — Произведения искусства.

Саша рассеянно посмотрел на нее.

— Словом «искусство» называют все, что совершенно в своем роде, но оно также сродни слову «искусный», то есть умеющий очень хорошо делать какие-то вещи. Когда мы называем что-то произведением искусства, выражение это имеет двойной смысл: во-первых, оно означает, что предмет этот совершенен во всех отношениях — посмотри, например, какая здесь прекрасная работа по золоту или резьба по камню, — и во-вторых, подразумевается, что его сделал мастер, одинаково искусный в разных техниках и умело применяющий их в одном изделии. А теперь покажи мне еще какое-нибудь произведение искусства.

Саша прошел вдоль витрины и задумался. Он задержался у небольшой скульптуры, постоял у фарфоровой чашки и наконец остановился у золотого портсигара Фаберже, покрытого полупрозрачной перламутровой эмалью и усеянного бриллиантами.

— Вот это, — сказал он, указывая на портсигар.

— Почему ты так думаешь?

— Ну, здесь и золото, и эмаль, и бриллианты. Все это кажется мне совершенным. Его делал один человек?

— Нет, Саша, не один. Правда, в восемнадцатом веке такие вещи вполне мог делать и один мастер, желающий блеснуть своими талантами. Но над изделиями Фаберже всегда трудились несколько человек. Поэтому его вещи так красивы. Каждый мастер владел своим ремеслом в совершенстве. Это были лучшие золотых дел мастера, эмальеры, резчики по камню и ювелиры. Результат их общей работы тоже можно назвать произведением искусства.

Нина поцеловала смущенно отпрянувшего сына и без сил опустилась на маленький позолоченный стульчик.

— Весь в тебя, — начала было Лидия, но вдруг заметила, как устала ее подруга. — Ах, извини. Тебя надо было сразу усадить. Сейчас попьем чаю, и я покажу тебе ту самую вещицу. Ко мне попала чудесная рамка Фаберже с незнакомыми мне инициалами. Люди на фотографии мне неизвестны, но если ты их узнаешь, мы сумеем расшифровать монограммы и установить происхождение рамки. Поможешь мне?

— Попытаюсь, — рассеянно ответила Нина, с нежностью глядя на Сашу, который делал вид, что стреляет в фигуру казака со вскинутым ружьем. — Но ведь фотографии в рамке могли поменять не один раз, так что с точностью ничего утверждать нельзя.

Лидия принесла чай и, вытащив из-под прилавка широкую рамку, поставила ее перед Ниной.

Та быстро ее осмотрела.

— Вятская береза с серебряными накладками в стиле ампир, картуш с русской буквой «Ш» и графская корона. А люди…

Нина перевела взгляд на коричневую фотографию.

— Да это же Гага и Биби! — воскликнула она.

— Кто? — переспросила Лидия.

— Мои дед и бабка по материнской линии: князь и княгиня Ивановы. Как странно, что в этой рамке их фотография — монограмма не соответствует…

У Нины вдруг перехватило дыхание.

— Нина, что с тобой? У тебя такой вид, словно ты сейчас упадешь в обморок.

— Где ты купила эту рамку?

— У одного дилера в Париже. А что?

— Эта рамка принадлежала семье мужа моей сестры, графам Шутиным.

— Думаешь, это твоя сестра ее продала?

— Уверена, что это она, — отрывисто бросила Нина, отвернувшись от фотографии и поспешно глотая чай, чтобы подавить приступ внезапной тошноты.

Лидия с сочувствием посмотрела на подругу. Нина уже много лет не разговаривала с сестрой.